Непобедимые скифы. Грозные сарматы

Асиат поняла, что не зря тащит персиянку с собой, из этой упрямицы может что-то получиться. Хотя и не скоро.

* * *

Сагир с Асиат все поняли правильно, Антир действительно отправил своих женщин и детей на север, подальше от накатывающегося вала персов. Но до этого произошло еще одно важное событие.

Скифы носили и носили хворост для большого костра. Но это не был еще один костер для совета представителей племен, Антир объявил, что будут приносить жертву Папаю. Главный бог скифов давно ждал жертвенной крови, но они воевали мало, пленных не было, потому и не было жертв.

Старый Бунаг ворчливо оглядывал огромную гору хвороста. Какие жертвы собирается приносить богам Антир? И убить-то некого… То ли бывало при его отце Савлии! Тем более при дальних предках! Жертвенные костры ежедневно заливались кровью пленных, в жертву приносились десятки человек, потому и боги были благосклонны к скифам, никто не рисковал не то что напасть на Скифию, но даже подумать об этом! Наоборот, вся Азия боялась скифов больше огня. Имена Партатуа и Мадия до сих пор приводят в трепет многие народы!

А ныне что? Со всеми дружим, только что не даем нападать на свои земли. Вот и дождались, ойранский царь решил захватить Скифию! Да… Антира пора менять!

Так думал не один Бунаг, хотя тех, кто уважал Антира, много больше. Но время покажет; если царь не сможет одержать верх над врагом, пришедшим на скифские земли, то он должен уйти!

Все свободные скифы собрались вокруг огромной горы хвороста. Стояли, опершись на свои мечи, напряженные, суровые… Из царского шатра вышел Антир, такой же сосредоточенный и собранный. В его руках большой меч, которому приносили жертвы. Убедившись, что его видят и слышат все, Антир медленно подошел к хворосту и торжественно водрузил меч в самую вершину кучи. Остальные с коротким вскриком вскинули свои акинаки вверх, словно приветствуя тот, самый большой и важный.

Для жертвоприношений у скифов есть специальные места, где такие кучи хвороста просто огромны, их год за годом поднимают, добавляя все новые и новые вязанки. Там до меча не дотянешься с земли, приходится подниматься по пологому склону такой кучи, она вся пропитана кровью жертвенных животных и пленников. Но до святилища далеко, и скифам пришлось складывать малый алтарь посреди степи.

Ничего, бог Папай и здесь примет жертву своих детей, ведь она принесена от души!

Кровь сильного, быстрого коня скрепит вязанки хвороста, пропитает их до того времени, когда к ней добавится кровь убитых врагов.

Лица скифов стали суровы, бог должен видеть, что они готовы к бою, должен помочь. Впервые за долгие годы враг пришел на их землю, ныне живущие и не помнили такого, всегда воевали вдали от своих кочевий, а теперь вот такая беда! Мелкие набеги бывали всегда, желающих поживиться немало и среди соседей скифов, и среди них самих, но царь сказал, что на сей раз пришло огромное войско, устоять против которого невозможно. Воины ярились, с криками утверждая, что разобьют любого врага, но Антир был непреклонен: погибнуть, оставив в живых хотя бы одного врага, глупо. Биться до полного истребления нельзя! Самые сильные мужчины здесь с ним, что будет с племенем, если они погибнут? Кто даст новое семя женщинам? Кто защитит их и детей, пока подрастут сыновья?

Как ни ярились скифы, а вынуждены были признать, что царь прав, нельзя победить врага, оставив на поле боя всех мужчин. Правда, кто-то глупо усмехнулся, мол, скифы будут как амазонки, но на него так шикнули, что больше не болтал.

Впервые царь Антир молил бога Папая и богиню Табити не просто о победе над врагом, а о победе малой кровью! Такого скифы тоже не знали. Многие качали головами: ну и времена настали!

Долго горели костры, долго поливали жертвенной кровью большой меч, обещая щедро полить его кровью врагов. Сердце каждого и скифа, и сармата, и будинов с гелонами, оказавшихся рядом, ярилось и сжималось одновременно. Воины не боялись врагов, но душа болела за свою землю, за волю на ней…

А еще незаметно для других царь Антир пообещал Папаю и Табити, что не допустит врага к курганам предков, к большому священному мечу у Каменных могил. Вслух он ничего говорить не стал, у скифов не должна мелькнуть мысль, что враг может зайти в их земли так далеко! Только царь может и должен думать на много дней вперед и предполагать что угодно, даже самое худшее. Должен, потому что должен придумать, как защититься от этого худшего. На то он и царь.

Антир думал, ничего не объясняя своим младшим царям Скопасису и Таксакису. И им ни к чему знать о тайных мыслях Антира. Они появились после того, как Аморг честно рассказал все, что узнал во Фракии. Антир попросил скифа молчать до поры, тот обещал. Аморг не болтун, слово сдержит, но легче от этого на душе у Антира не стало.