Непобедимые

Несколько сложно оказалось с сокрытием Романа и Магдалены Броверов. Они шли на поправку очень медленно и до сих пор продолжали лежать пластом в декомпрессионной камере, скрытно от всех посторонних. Повреждения стены и угла здания списали на неожиданный старт в космос моего пританового скафандра и заделали собственными силами. В тот склад никто не входил, Пьер Сиккерт его закрыл, как и ещё два, якобы опасаясь новых терактов. При этом он опять превратился в злобного зверя, видя в каждом посетителе подлого конкурента, который только и мечтает устроить взрыв в его частной собственности. Досталось и работникам, оставшимся от прежнего штата, хотя те старались и работали образцово-показательно. Та же Сара Чешинска, которую назначили управляющей, металась по всей планете, составляя договора и уламывая к сотрудничеству новых клиентов. Ну и вдобавок за каждым работником установили практически непрерывное наблюдение. Излишней доверчивостью в нашей команде никто не страдал.

В конторе решили оставить Роберта, Ульриха и Шекуна. В помощь им придали почти всю группу Гарольда. С собой на орбиту мой друг, считающийся для Сиккерта дальним знакомым, забирал только Нинель. Из спецназовцев с собой мы брали пятерых и столько же оставляли на планете. По большому счёту следовало взять всех, но уж слишком мощной тогда бы наша группа выглядела, что могло спровоцировать нашего пока ещё только гипотетического врага на слишком резкие движения. А так нас мало, и мы тем самым большой опасности не представляем. Как бы… Потому что о нашей мощи, а уж тем более о нашем главном оружии противник не догадывается.

Так же на планете вынужденно оставались пока Армата, Николя и Зарина. Они по-своему прикрывали контору, так сказать, снаружи. Больших сил они собрать не могли, наделать пакостей охранникам лагеря – тем более, но, имея не ограниченные рамками денежные средства, могли и хорошо ими умели пользоваться. В случае крайней необходимости им предписывалось идти на любые действия, вплоть до организации общественного неповиновения, а то и открытого бунта. Наработок у нас имелось предостаточно, а при наличии высокой платёжной способности организаторов можно даже за короткое время организовать очаг политической, экономической или иной нестабильности.

Ну и когда у нас было уже почти всё готово, а толпа направлявшихся в столицу Пиклии грузилась на корабль барона Кири, у меня ещё и время осталось переговорить со своей любимой и как нельзя вовремя пожелать ей доброго утра. Причём помня, что всегда лучше самому задавать любые вопросы, чем отвечать на неудобные, я сразу поставил Патрисию в затруднительное положение. А честно говоря, просто взял её «на пушку»:

– Дорогая, ты обещала вести себя хорошо, но до меня всё-таки донёсся слух, что один выход ты себе уже запланировала. Как же так?

Всё-таки мою супругу такими наездами не напугаешь. Недаром именно она – первый человек в Оилтонской империи. Она ни на секунду не задержалась с ответом:

– Что за обвинения?! Немедленно назови мне имя этого подлеца, который посмел тебе докладывать о своих выдумках!

Я попытался что-то сказать, но Патрисия, видимо, сегодня встала не с той ноги. Она ещё минуты три зло отчитывала меня за излишние придирки к ней, недостойное поведение вообще и неуместное ёрничество в разговорах с ней в частности.

Но именно эта её озлобленность меня и насторожила. Всё-таки мы знакомы с шестнадцати лет, изучил я свою любимую женщину прекрасно, и подобное поведение могло означать только одно: она недовольна. Причём не тем человеком, которого ругает, для этого у неё уже давно имелся переизбыток власти и других рычагов воздействия, а собой. Так она обычно досадовала, если кто-то порой, иногда чисто случайно, угадывал её планы. Даже мне, после того как пару раз досталось сгоряча, приходилось делать вид, что я ничего не знаю и не ведаю, зато восхищаюсь результатом или устроенным сюрпризом. Тем более что это мне ничего не стоило и глобальные интересы не затрагивало. Мне не трудно, как говорится, а ей приятно.

И вот сейчас получилось нечто подобное. Я спинным мозгом почувствовал, что она недовольна именно собой. А значит, и в самом деле задумала какую-то хитрость. Причём хитрость солидную, с полноценной гарантией, что я впоследствии ей не устрою скандал. И с гарантией, что она окажется совершенно не виновата. Мол, так сложились обстоятельства. Делать было нечего, пришлось…

А вот что именно ей придётся вытворить? Этот вопрос у меня сразу завис в голове, и без того уже опухшей от мешанины мыслей.