Непобедимый 4. На излом (СИ)

— Ага, вы все-таки так и думаете. Но я вам скажу, молодой человек, не надо делать слишком поспешные выводы. Я ведь не просто так пошел считать деньги преступников, нажитые мошенническим путем. У меня, если угодно, цель уехать из страны, но только уехать не нищим и голодным, а обеспеченным человеком. Если чиво для этого требуется сдать правосудию убийц и грабителей, то почему бы и нет?

Ну да, благородный жулик, видали мы таких. Я усмехнулся.

— Григорий Афанасьевич, ну что вы, как ребенок. Даже если вы убьете двадцать тысяч человек, я вам скажу, мне глубоко на это наплевать. Хватит пытаться выставить себя хорошим человеком. Каждый из нас в этом мире делает что-то свое, идет своим путем. Я просто делаю свою работу, о которой меня попросили.

Снитковский снова посмотрел на меня поверх блюдца. Похрумкал конфеткой и задумчиво сказал:

— Ого, а вот это другое дело. Приятно говорить с умным человеком, который знает, что к чему в этом мире, — он даже слегка изменился, убрал блюдце, достал из кармана сигареты, далеко не «Космос», а «Camel» и закурил. Пустил струйку дыма и пристально посмотрел на меня. Как будто стал выше ростом, а черты лица угловатые и резкие. — Ладно, тогда карты на стол. Я тебе правду сказал, мне надо сваливать из страны. Родители у меня и вправду интеллигенты, но вырос я на улице. Уже с пятого класса торговал на рынке, сначала семечками, потом картошкой и капустой. У меня там десять ларьков было, все на подсадных продавцов сделаны, чтобы никто ничего не заподозрил. Но все-таки с базаркомом не договорился, тот слишком жадный стал.

Я удивленно смотрел на полностью изменившегося Снитковского. Надо же, куда пропал дрожащий и испуганный бухгалтер, трясущийся за свою жизнь? Передо мной сидел прожженный жизнью делец, жесткий и борзый, готовый идти напролом для достижения любой цели.

— И с базара уже пошли работать к валютчикам? — спросил я.

Снитковский ответил не сразу. Опять выпустил струю дыма к лампе наверху, откинулся на спинку стула и ответил:

— Нет, не сразу. Ты читал «Золотого теленка»? О, надо же, у нас еще не совсем потерянная молодежь. Так вот, я попробовал себя в роли Корейко, поработал простым бухгалтером в учреждениях. Действительно, их легко можно обчистить, чем я с успехом и занимался. Про мои похождения тоже можно написать целую книгу. Потом, оттуда, когда слишком запахло жареным, я перебрался в деревню. Запутал следы, и уже только тогда ушел оттуда к валютчикам. Не сразу, но попал к Рубину. Я тебе скажу, что он голова, но в последнее время совсем вышел из берегов. Крови пролил немало. У него конец скоро близок, чует это, вот и сходит с ума. Я всего лишь хочу помочь ему уйти со сцены, вот и обратился к Карданову. А Рубин обиделся. Я ведь у него немало денежек забрал.

Я потер виски, прикидывая, как бы остановить эту исповедь. Интересно, конечно, но я зверски хотел спать.

— Все это хорошо, но у меня есть к тебе предложение, — заметил Снитковский. — Я вижу, что ты парень сообразительный, в то же время сильный. Такие очень нужны, поэтому я готов тебя взять на постоянную работу, даже предлагаю уехать вместе со мной.

Ну ничего себе. Я снова удивленно вылупился на подпольного бухгалтера. Тут же покачал головой.

— Спасибо, конечно, за предложение, но это меня сейчас совсем не интересует. Я собираюсь участвовать в чемпионате мира, зачем мне куда-то уезжать? Вроде бы нашел место под солнцем, менять его не собираюсь.

Пухлый мужичок кивнул и потушил сигарету о поверхность стола.

— Ладно, понял тебя. Тогда все, спать. Завтра рано вставать, и тебе, и мне. Мне надо работать, да и тебе тоже, режим соблюдать, наверное?

Я кивнул, мы встали и отправились спать. Некоторое время я не мог заснуть на новом месте, укрываясь овчиным тулупом на кровати, и поражаясь изменениям в личности Снитковского. Надо же, как он умеет преображаться.

Утром я проснулся от грохота и крика. Тут же вскочил, готовый к труду и обороне, напрягся, прислушиваясь.

— Проклятый самовар, чтоб тебя, — с чувством произнес Снитковский из другой комнаты. — Я тебя выброшу, обещаю.

Кажется, он пнул ни в чем не повинный сосуд и тот опять загремел. Я улыбнулся и отправился натягивать одежду. Вышел к Снитковскому, который как раз поднимал самовар с пола. Посмотрел на время, сейчас пять утра.

— Рановато вы чаевничать встали, — заметил я и отправился в коридор. — Что же еще не поспите?

Григорий Афанасьевич покачал головой и установил самовар на стол.

— Кто рано встает, тому бог дает. Мне работать надо. Хотел какао выпить с утра, но самовар что-то сопротивляется. Ладно, вскипячу на плите.

Он начал выкладывать на стол вчерашние вкусности и отправился жарить яичницу на сковороде. Посмотрел на меня.

— Тебе не предлагаю, Витя. Ты, я думаю, сейчас отправишься на пробежку или что там у тебя? Каждый день тренировки?

Все верно. Угадал, старый чертяка.

Я смотрел на накрытый стол. Сегодня Снитковский справился отлично, получается, вчера тоже ломал комедию, когда у него якобы ничего не получалось. Покачал головой и отправился на прогулку.