Непобедимый 4: на излом

В голове пронеслись слова Андрея Николаевича «Помни, Волков, на кону не только твоя победа». Я сделал глубокий вдох. Нужно рискнуть.

Я решил попробовать провести бросок мельницей — сложный прием, который требовал идеального тайминга. Мы отрабатывали его сотни раз на тренировках, но в реальном бою я использовал его редко. Слишком рискованно.

Но сейчас именно тот момент, когда нужно рисковать.

Я сделал шаг вперед, захватил руку и плечо Кендзи, и начал разворот. На долю секунды я почувствовал, как мир перевернулся, когда я поднял Кендзи в воздух. Инерция на моей стороне.

«Давай, давай!», — кричал я сам себе, вкладывая всю силу в бросок.

Затем я с силой бросил Кендзи на татами, чувствуя, как его тело ударилось о мат. Звук удара эхом разнесся по залу.

* * *

Кендзи не успел среагировать на молниеносную атаку Волкова. Только что он готовился к собственной атаке, и вдруг почувствовал, как его отрывают от земли. Мир закружился вокруг него, и на мгновение он потерял ориентацию в пространстве.

Удар о татами выбил весь воздух из его легких. Кендзи лежал на спине, пытаясь прийти в себя. В ушах звенело, а перед глазами все плыло. Он смутно слышал крики толпы и голос рефери. Хироши тоже что-то вопил, но его голос казался далеким и приглушенным.

Кендзи попытался перевернуться, встать на ноги, но его тело не слушалось. Каждое движение отдавалось болью. Он понимал, что проиграл, но часть его все еще отказывалась это принять.

«Прости, отец», — пронеслось в его голове. «Я подвел тебя.»

Последнее, что увидел Кендзи перед тем, как рефери закончил отсчет, было лицо Хироши. Его сэнсэй смотрел на него не с разочарованием, как он ожидал, а с гордостью. В этот момент Кендзи понял, что, несмотря на поражение, он не подвел ни отца, ни учителя. Он дал достойный бой и показал все, на что был способен.

Рефери поднял руку Волкова, объявляя его победителем чемпионата мира по самбо. Зал взорвался овациями.

Кендзи с трудом поднялся на ноги, чувствуя, как боль пронзает каждый мускул. Но он заставил себя выпрямиться и, превозмогая физическую боль и горечь поражения, подошел к Волкову.

— Поздравляю, — сказал он, протягивая руку. — Ты достойный чемпион.

Волков крепко пожал его руку, в его глазах читалось уважение.

— Спасибо за отличный бой, — ответил советский самбист. — Ты невероятный соперник.

Покидая татами, Кендзи чувствовал смесь разочарования и гордости. Он проиграл золотую медаль, но приобрел нечто гораздо более ценное — уважение противника и понимание, что он способен бороться на высшем уровне. Это был не конец, а только начало его пути в мире самбо.

* * *

Я стоял на пьедестале, чувствуя, как капли пота стекают по спине под плотной тканью парадной формы. Огромный зал спортивного комплекса в Тегеране гудел от возбуждения. Яркие огни слепили глаза, а запах резины и пластмассы смешивался с ароматом экзотических цветов, которыми украсили зал.

Тело все еще ныло после изнурительного финального поединка, но адреналин и чувство тревоги не давали расслабиться. Я улыбался для камер, но мой взгляд не переставал сканировать толпу. Годы работы в органах научили меня никогда не терять бдительности.

Фарида стояла неподалеку, в первом ряду прессы. Ее темные волосы были собраны в элегантный пучок, а в руках она держала блокнот и ручку, делая вид, что делает заметки. Но я видел напряжение в глазах девушки, которые, как и мои, внимательно следили за происходящим.

Когда заместитель министра Мохаммад Реза Амини поднялся на сцену, я почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом. Амини был невысоким полным мужчиной лет пятидесяти, с аккуратно подстриженными усами и в дорогом костюме. Он улыбался и махал толпе, но я заметил, как его взгляд нервно метался по сторонам.

И тут я увидел его — человека в форме технического персонала. Он двигался слишком целеустремленно, глаза сфокусированы на заместителе министра. Когда его рука потянулась к внутреннему карману куртки, я понял: момент настал.

Не раздумывая ни секунды, я бросился вперед. Время словно замедлилось. Я видел удивление в глазах Амини, когда сбивал его с ног. Краем глаза заметил вспышку выстрела.

Грохот выстрела утонул в криках паники. Люди бросились к выходам, создавая хаос. Запах пороха смешался с запахом страха. Охрана наконец среагировала, но было уже поздно.

Я вскочил на ноги, готовый преследовать стрелка, но тут мой взгляд упал на Фариду. Она лежала на полу, белая блузка быстро окрашивалась красным. Мир вокруг меня словно остановился.

Я упал на колени рядом с девушкой, прижимая руку к ране на ее груди. Кровь теплая и липкая, она просачивалась между моими пальцами, как бы я ни старался остановить кровотечение. Фарида широко открыла глаза, в них читались шок и боль.

— В-виктор, — прошептала она, её голос был едва слышен в окружающем хаосе. — Ты… ты справился.

— Держись, Фарида, — сказал я, чувствуя, как к горлу подступает комок. — Помощь уже идет.

Но в глубине души я знал правду. Рана слишком серьезная, а помощь не успеет. Фарида, казалось, тоже это понимала. Она слабо улыбнулась, ее рука, холодная и дрожащая, сжала мою.