Непобедимый

— Откуда ты знаешь? — спросил он снова.

— Я многое знаю о тебе, Ник. Прошлое, настоящее и будущее. Кейси не та, кого тебе стоит бояться. Она будет хорошей девушкой в старших классах и еще более хорошим другом позже.

И от этого у него отпала челюсть.

— Она будет моей девушкой?

В его голове засмеялся Амброуз.

— Женщины не будут для тебя проблемой. А вот удержать их, да. И что бы ты не делал, убедись, что никогда не дотронешься до Сими. Даже до руки. Думай о ней и Табите Деверо, как о сестрах.

— Почему?

— Делай, как говорю! — в этот раз он услышал в голосе Амброуза демонические нотки. Этот глубокий, гортанный рык заставил его подпрыгнуть. Через секунду он услышал вздох Амброуза. — Прости, Ник. Но в некоторых вещах ты мне должен доверять, вещах, которые я не могу объяснить. Поверь мне, я единственный человек в твоей жизни, кроме твоей мамы и Кириана, который по настоящему на твоей стороне. Когда все отвернуться и попытаются тебя предать, я единственный, кто этого никогда не сделает. Ты должен в это поверить.

— Ну и где же ты был всю мою жизнь?

— Я всегда был с тобой. С момента твоего рождения. Не было ни единой секунды, когда бы я не был рядом с тобой, как и сейчас. Я вижу все, что видишь ты, слышу все, что слышишь ты и чувствую, что чувствуешь.

— Как?

— Со временем я тебя этому научу, а сейчас, просто доверься мне. Однажды ты поймешь, почему я скрывался эти годы, и почему не пришлось дожидаться определенных событий, чтобы открыть свое присутствие.

Его мама всегда говорила, что доверие нужно заслужить. И его получить не так просто. Слишком часто им пользуются враги, чтобы ранить тебя.

«Не дай им сделать это, малыш. До тех пора пока у тебя не останется другого выбора. Мир злой и холодный. Люди могут быть хорошими и славными, но многие из них живут лишь для себя и постараются ранить любого, до кого смогут добраться».

Самое грустное, что маме нелегко довались подобные речи. Критицизм не был ее натурой, и если она так говорила, то он знал, что нужно обратить внимание.

— Живи в удовольствие, Ник, — сказал Амброуз, прерывая его размышления. — Наслаждайся этим днем и прекрати сильно волноваться. Проверь маму и иди на работу.

И он почувствовал, что Амброуз покинул его.

Ник посмотрел на абсолютно голубое небо. Это был прекрасный денек.

«Я точно сумасшедший. Я вижу демонов в своих друзьях, оборотней, слышу голос чокнутых дядей в голове».

И как он вообще попал в этот дурдом?

Вздохнув, он завернул за угол и перешел улицу рядом с Убежищем. В этот раз он увидел различие между вышибалами. Этот был похож на Реми, но его волосы спускались до плеч, и приятная улыбка была одновременно дружелюбной и пугающей. Как и сказала Эйми раньше, у него была крутая татуировка двойного лука и стрелы на бицепсе.

— Ты, наверное, Дев.

Он широко улыбнулся.

— А ты, наверное, заноза в заднице.

— А? — нервозность перемешалась в нем со страхом.

— Не обмочи штанишки. Это я так образно говорю. Мальчик, твоя мама о тебе весь день рассказывает. Ты ее любимая тема.

— Ну, я очень стараюсь не быть ее любимым геморроем.

Дев рассмеялся.

— Она сказала, что у тебя острый язык и ты забавный. Теперь я это вижу. Заходи и чувствуй себя как дома.

Их дружелюбие поражало его. В основном, потому что они, кажется, были такими не со всеми. Как такое возможно? Они ведь скрывали большой секрет от людей.

Ник вошел внутрь. Сейчас было гораздо больше народу. Врен все еще обслуживал столики, но бармены уже сменились. А еще присутствовали два клона Дева, видимо один из них был Шериф, а другой Куинн. Но самым лучшим было то, что группа уже вышла на сцену и проверяла звук.

Ник разглядывал их, как загипнотизированный. Так вот какие они — Ревуны. Он никогда не видел представления групп в живую. Это было даже клево.

— Эй, Кольт, у тебя микрофон не включен, — сказал солист гитаристу.

— Я сделал это специально, Энджел. Мне же все равно не нужно подпевать. Мы же не хотим, чтобы все разбежались.

Барабанщик, закрепляющий свою установку, рассмеялся.

Они были что надо. Если не считать того, что все они были оборотнями и одетыми так, что его маму бы стошнило. Рваные джинсы и потрепанные рубашки. А когда они заиграли, это было как магия.

О да, он хотел быть в банде.

— Привет, детка.

Он обернулся на мамин голос.

— Привет, ма. Как дела?

Она вся светилась, и лицо было радостным.

— Это был отличный день. А у тебя?

— Обычный, — не совсем, правда, но ей не стоило знать обо всех его странностях. Иначе она запретит ему покидать дом, пока ему не исполнится девяносто.

Она потрепала его волосы.

— Я закончу примерно через час.

— А, ладно. Мне все равно надо к Кириану. Поеду на трамвае.

— Я тебя отвезу.