Непобежденная крепость

Все происходит от нарушения основного закона спасения человека – непрерывности напряжения душевных сил на пути спасения. Напряженная устремленность должна быть все время. Не может быть так: я устал, отдохну немного, а потом продолжу дело спасения… Вы часто жалуетесь духовникам на топтание на одном месте, на то, что в деле спасения ничего не выходит. Происходит это вот отчего. Вы поднимаетесь в духовной жизни на три ступеньки и думаете: отдохну немного, а потом буду подниматься дальше. Нет, запомните, что в деле спасения сие невозможно. Едва вы остановитесь, сказав себе: я человек мирской, мне можно немножко и разрешить себе, так сразу спуститесь не на одну ступеньку вниз, а на все три сразу, так как едва грех войдет в душу, он ее тотчас же опустошает. Душа становится пустой, и она тотчас же теряет все, что приобрела.

Вот отчего апостол Павел в своем послании говорит, что если ты согрешишь в одном, то ты повинен во всех грехах. В духовной жизни не бывает так, чтобы мы опускались постепенно, с одной ступеньки на другую. Нет, происходит то, что вы падаете сразу на три ступеньки и опять оказываетесь на первой ступеньке, и опять надо начинать сначала. Запомните это, и пусть в ваших маленьких жизнях в миру будет хоть и медленный, но непрерывный подъем и духовный рост под покровом Царицы Небесной».

Таким непрерывным подъемом и духовным ростом была вся жизнь священномученика Григория (Лебедева), епископа Шлиссельбургского. Этим же принципам старался следовать в своей жизни и бывший заключенный Шлиссельбургской крепости, вернувшийся к православным ценностям, – бывший народоволец Иван Павлович Ювачев.

И вот читаешь его воспоминания и думаешь, что возникшая из огня Казанская икона Божией Матери в огонь и уходит, разойдясь по чудотворным спискам, а Шлиссельбургский образ ее возникает из каменной стены и снова исчезает в стене нашего отчуждения от родного, в каменном мраке нашего неверия…

9

Увы… Так и было.

Перелистывая подшивки местных газет за 1930-е годы, видишь, как в атеистическом гвалте теряются, исчезают следы Шлиссельбургского списка Казанской иконы Божией Матери.

Позолоченная риза, с жемчугом и драгоценными камнями, давно уже была содрана с нее, а саму икону, чтобы спасти ее от дальнейшего поругания, перевезли в часовню деревни Марьино. Сейчас это поселение слилось с Кировском, а тогда, во время войны, находилось невдалеке от юго-западной окраины Шлиссельбурга.

О дальнейшей судьбе иконы известно со слов жительницы Кировска Зои Сергеевны Уваровой, которой в начале войны было восемь лет.

Зоя Сергеевна запомнила, как крестная подталкивала ее в часовне к иконе, показавшейся ей просто темной доской. Запомнила она и артналет, который начался 21 ноября 1941 года, в Михайлов день.

Загорелись тогда дома в Марьино, загорелась часовня, где находилась чудотворная икона.

Крестная вместе с матерью Зои Сергеевны вытащила икону из горящей часовни и спрятала на огороде.

Вскоре после артналета немцы выгнали всех жителей из дома и погнали копать траншеи. Работа продолжалась с утра до позднего вечера. За каторжный труд выдавали несколько ложек баланды и ломтик хлеба.

Жили в землянке, сооруженной в воронке от снаряда, на берегу ручья, километрах в пяти от своего дома в Марьино, который немцы уже раскатали на сооружение блиндажа.

Сейчас, хотя уже и миновало 70 лет после войны, окрестности сильно напоминают военную пору. Рядом с тем местом, где находились землянки, – заброшенный поселок. Там двухэтажная хрущоба с выбитыми стеклами и вывеска: «Пейнтбол. Клуб «Блокада»».

Тут и жила со своей матерью и крестной восьмилетняя Зоя Сергеевна Уварова.

Сейчас здесь могилы вокруг.

Возле одной Зоя Сергеевна остановилась.

– Соседские ребята тут похоронены… – сказала она. – Отравились тогда, в войну…

– Отравились?!

– Ага… Немцы крыс у себя в блиндаже травили, а они поймали отравленную крысу и съели.

На Рождество крестная уговорила мать пойти забрать спрятанную на огороде икону.

Зоя Сергеевна запомнила, что возвращались они – везли икону на санках – уже в темноте, когда наступил комендантский час.

Вообще-то в самом Шлиссельбурге вечером и ночью никто не имел права показываться на дороге. В жителей, задержавшихся после установленного часа, стреляли без предупреждения.

Известна история жительницы Шлиссельбурга Кузнецовой, которая шла от своей соседки на шесть минут позднее, чем полагалось.

– Руки вверх! – скомандовал патруль, подошел к женщине и ударом приклада сбил ее с ног.

Спустя несколько часов в квартиру Кузнецовых явились гестаповцы. Они увели женщину с малолетними детьми в комендатуру. Через час вся семья была расстреляна.

Об этом и мать, и крестная знали, но деваться было некуда.

Они тащили санки с иконой мимо немецких постов, мимо лающих овчарок.

Зоя Сергеевна запомнила и немецких овчарок, и самих немцев с автоматами, и оглушительный страх, который испытывали и она, и крестная, и мать, когда немцы направляли свои фонари на них, но – странно! – так и не остановили, словно и не видели их.

Что это, если не чудо?