Непобежденная

— Помню. И все понимаю. Но Аверил и Этелред вряд ли поймут тебя так же скоро, как я.

— Я постараюсь им все объяснить. Серл — очень хороший человек, они к нему быстро привяжутся.

В этот момент в дверь постучали и голос послушника негромко объявил, что за стенами монастыря ждут Дрого и Серл. Иду позабавило — и немножко задело, — как поспешно вскочила ее обычно степенная мать и, набросив на плечи плащ, устремилась к двери. Ида медленно поднялась и направилась следом.

Лицо Дрого было необычно серьезным, даже скорбным.

— Что-нибудь произошло? — тревожно спросила Ида.

Дрого молча взял ее за руку и отвел в сторону.

— Ты нашла свою семью. — Он опустил голову. Чувствовалось, что слова даются ему с трудом. — За стенами этого монастыря ты в большей безопасности, чем в армии, идущей на Лондон. К тому же, как я узнал, аббатиса приходится какой-то дальней родственницей Вильгельму. Если хочешь, можешь остаться здесь. Ты больше не нуждаешься в моей защите.

— Ты хочешь, чтобы я здесь осталась? — тихо спросила она, не уверенная, предлагает ли он ей вы бор или отдает распоряжение.

Дрого поднял голову и, глядя Иде прямо в глаза, погладил ее по щеке.

— Поступай так, как велит тебе сердце. Ты не пленница и никогда ею не была. Я не вправе распоряжаться твоей судьбой. Да, я очень хочу, чтобы ты со мной осталась, но не стану тебя неволить. Если ты предпочитаешь вернуться к своей семье, я это пойму.

Ида прикусила губу, чтобы сдержать счастливую улыбку. Его угрюмое лицо и сдавленный голос яснее ясного говорили; да, реши она остаться, он бы это понял, но не принял, Дрого ни слова не сказал о своей любви, не давал обещания, что они всегда будут вместе, но теперь Ида знала, что он и в самом деле не хочет с ней расставаться, и этого ей пока что было вполне достаточно.

— Думаю, мне лучше отправиться с тобой в Лондон, — медленно проговорила она и в следующее мгновение чуть не задохнулась, потому что норманн радостно сжал ее в своих объятиях. — Я только хочу спросить свою мать, возьмет ли она в монастырь кого-нибудь из детей, которых мы подобрали в дороге, и могу ли я оставить с ней своих собак.

— Собак? — удивился Дрого.

— Ну да. Это долгое путешествие их очень утомило, поскольку твои друзья почти каждый день брали их на охоту. Думаю, бедным животным пора отдохнуть, а оставить их я могу только в моей семье, иначе они убегут, чтобы меня разыскать.

Дрого улыбнулся и согласно кивнул. Они с Серлом тактично отошли в сторону, давая Иде и Ведетт возможность проститься. Сердце Иды все еще ныло от боли за обман, но она решила сдержать свои упреки — Ведетт никогда не относилась к ней хуже, чем к собственным детям. За одно только это она заслуживала прощения.

Ведетт охотно согласилась взять в монастырь детей и забрать у Иды собак.

— Ты должна рассказать обо всем Аверил и Этелреду, — попросила ее Ида. — Думаю, пора покончить со всей этой ложью. Я рада, что обо всем узнала. По крайней мере теперь я понимаю, откуда у меня этот дар: его передала мне родная мать.

Глаза Ведетт расширились от ужаса.

— У тебя есть дар ясновидения?

— Боюсь, что да. Но тебе не следует так волноваться: Серл и Дрого о нем знают и всегда придут мне на выручку, если это навлечет на меня какие-нибудь неприятности.

Она поцеловала Ведетт на прощание и направилась к Дрого, который уже сел на лошадь. Он помог Иде, и она, устроившись позади, крепко обхватила его руками и обернулась, чтобы помахать Ведетт.

— Твоя мать очень расстроена тем, что ты с ней не осталась, — заметил Дрого.

— Она больше расстроена другим.

— В шкатулке оказалось что-нибудь плохое?

— Да, хорошего там было мало.

— Если ты не хочешь со мной делиться, я не настаиваю. Это твой секрет.

— Ведетт не моя мать. Я — дочь Старой Эдит, — выпалила Ида. Дрого никак не отреагировал на ее слова, и ее это несколько удивило. — Но она была благородного происхождения, несмотря на ту бедность, в которой жила.

— Меня ничуть не взволновало и не огорчило бы известие, что моя возлюбленная — простолюдинка, — буркнул Дрого, мгновенно поняв возникшие у Иды опасения. — Даже не знаю, что тебе и сказать… А что ты сама думаешь обо всем этом?

Ида сокрушенно покачала головой:

— Никак не могу разобраться в своих чувствах. Я чувствую гнев, но не понимаю почему. И не знаю, против кого он направлен. Скорее всего я обижена на судьбу, которая дала мне слишком мало времени, что бы побыть с моей родной матерью, и сделала ее такой одинокой из-за того, что ей пришлось хранить эту тайну.

Ида рассказала Дрого о своем рождении, об изгнании Старой Эдит, о той лжи, которую все эти годы говорили ей ее отец и Ведетт. Не стала она лишь упоминать о своем деде-графе и о землях, которые должна унаследовать.