Непобежденные

Трудно было из-за волны принимать людей. Первыми погрузили раненых. За четыре рейса доставили всех — 33 человека. Перевезли также вооружение и ценное оборудование самолета.

Буксировать самолет было невозможно. Две короткие очереди из крупнокалиберного пулемета сделали свое дело: самолет загорелся, начал крениться, перевернулся и затонул.

ГСТ-9 был в составе группы гидросамолетов, прибывших в морскую базу в ночь с 30 июня на 1 июля, чтобы эвакуировать из Севастополя раненых, медицинский и летно-технический состав.

Посадку предстояло произвести в Казачьей Бухте. Но противник заметил самолеты и открыл артиллерийский огонь по Херсонесскому мысу и Казачьей бухте.

Самолеты продолжали ходить над морем, ожидая сигнала на посадку. Но случилось так, что дежурного по аэродрому тяжело ранило разорвавшимся снарядом. Самолеты, не получив сигнала с земли на посадку, легли на обратный курс.

Командир 12-й авиабазы капитан В. И. Пустыльник вспоминает: «В этот критический момент по настоянию прожектористов я разрешил дать сигнал — луч в зенит. На удалявшихся самолетах сигнал заметили и группа вернулась».

В составе группы были четырехмоторный гидросамолет «Чайка», которым командовал капитан Наумов, ГСТ-9 — командир капитан Малахов и десять МБР-2.

Сели в Казачьей бухте, которую противник непрерывно обстреливал. На «Чайку» приняли более 40 человек, на ГСТ-9–16 раненых и медработников главе с военным врачом 2 ранга Корнеевым и военнослужащих с капитаном В. И. Пустыльником.

Группа МБР-2 не смогла сесть из-за большого наката и вернулась на Кавказ.

«Чайка» долетела благополучно, а ГСТ-9 вынужден был совершить посадку на море: заклинил один двигатель.

Сели в море южнее Феодосии, примерно в 50 милях от берега. Самолет несло к берегу, где были немцы. Сделали парус из парашюта, и тогда стало относить в море. К полудню 1 июля появилась пара «хейнкелей». Разобравшись, что это за паруса, «хейнкели» пробомбили самолет, а затем еще проштурмовали (его, после чего вызвали другую пару «хейнкелей».

Во время бомбежки и штурмовки обе турельные установки гидросамолета вели ответный огонь по атакующим самолетам. Это снизило эффект вражеского обстрела. Но консоли плоскостей самолета и хвостовое оперение превратились в решето, у заднего редана лодки было три пробоины, через которые начала фонтанировать вода. Пробоины забили крупнокалиберными патронами, обернутыми кусками фланели.

После первой атаки вражеских самолетов командир ГСТ-9 капитан Малахов приказал слить бензин с главных баков крыла. Море вокруг гидросамолета затянулось бензином. То, что ГС-9 не сгорел при последующих атаках, можно объяснить только военным счастьем находившихся на самолете.

Вскоре выяснилось, что 30 июня принятые на самолет не смогли нигде поесть. 1 июля все 33 человека получили по чайной ложке из поллитровой банки компота, которую прихватил с собой один из пассажиров — капитан Мамаханьян.

Утром следующего дня, 2 июля, в 11 часов с самолета заметили два корабля и решили, что это гитлеровцы. Уничтожили все документы, кроме партбилетов. Каждый, кто имел личное оружие, послал патрон в казенник и приготовился к худшему. Это вызвало отчаяние у женщин, которые не имели оружия: «А кто же нас застрелит, чтобы мы не попали в плен к фашистам?»

Надо ли говорить, как велика была радость, когда на ГСТ-9 узнали наш тральщик.

Ночью 3 июля «Щит» благополучно доставил всех в Новороссийск.

1 июля в 4 часа утра из Новороссийска вышли базовые тральщики «Взрыв» и «Защитник». Начальник штаба флота контр-адмирал И. Д. Елисеев поставил перед ними задачу: подойти к району 35-й батареи и принять на борт бойцов и командиров Севастопольского оборонительного района.

О боевом напряжении личного состава тральщиков можно судить по их походам в те дни: «Взрыв» и «Защитник» только в ночь на 30 июня вернулись из Стрелецкой бухты с ранеными — 28 июня в 3 часа 35 минут они вышли из Новороссийска с маршевым пополнением, боеприпасом и продовольствием.

В течение июня «Взрыв» доставил осажденным 152 тонны боеприпасов и продовольствия, 806 человек маршевого пополнения, вывез 927 раненых и 175 эвакуированных[12].

Старшим командиром на переходе 1 июля был командир «Взрыва» старший лейтенант Николай Федорович Ярмак.

«Хейнкели» и «юнкерсы» двойками и тройками преследовали тральщики, бомбили их. Но прямых попаданий не было. С наступлением сумерек напряженность несколько уменьшилась.

Экипажи кораблей знали, что Севастополь пал, они знали также, что защитники города, прижатые к морю, продолжают на небольшой полоске крымской земли в районе 35-й батареи самоотверженно отбивать непрерывные атаки врага. Оборонявшиеся не теряли надежду, верили, что моряки придут за ними.

Старшему лейтенанту Ярмаку и комиссару старшему политруку А. П. Воробьеву было известно, что из Новороссийска в ночь на 1 июля по мере готовности выходили парами СКА — сторожевые катера.

Командиры сторожевых катеров по приказу начальника штаба флота И. Д. Елисеева тоже должны были пойти ночью к пристани 35-й батареи и принять на борт продолжавших сопротивляться севастопольцев.