Непобежденные

Заря вставала над темными холмами Севастополя, и со стороны этой зари не доносилось ни орудийной стрельбы, ни взрывов. Тишина тревожила Сарину: не к добру. Потом она подумала, что, возможно, немцам не сладко приходится под Керчью, если забыли о Севастополе.

Было тихо и солнечно, когда она с облегчением ступила на берег. Пешком дошла до горкома партии на Большой Морской. Здесь было необычно оживленно. А первый секретарь горкома Борисов, которого она нашла в его кабинете, выглядел не выспавшимся и озабоченным.

— Очень хорошо, что вы приехали, — сказал он. — В двенадцать собрание партактива.

— Что-нибудь случилось? — забеспокоилась она.

— Случилось. Сейчас все узнаете, — отмахнулся Борисов, и это его странное поведение еще больше встревожило Сарину.

На площадке перед подземным кинотеатром «Ударник», где должен был состояться партактив, собирались секретари райкомов, директора предприятий. Она расспрашивала всех с нетерпением изголодавшегося человека, узнавала севастопольские новости, радостные и трагичные: погиб командующий ВВС генерал Остряков, прибыла в Севастополь делегация представителей азербайджанского народа…

А в синем небе курчавились легкие облака, а по улице проходили машины, груженные свежей зеленью — редиской, луком, и из-за домов доносило волнующие запахи моря…

Одна за другой подъехали машины командующих. Петров, увидев Сарину, сразу подошел к ней.

— Как там, в Керчи?

— В Керчи? Просто рай.

— Рай? — Он как-то странно посмотрел на нее. — Был бы рай, если бы не сидели сиднем, а делали, что приказано. Досиделись.

— А что, плохо там?

— Очень плохо. Немцы прорвали фронт, бои идут уже на окраине Керчи.

Она молчала, не в силах поверить в страшное известие. По разрозненным рассказам, которые успела услышать здесь, Сарина догадывалась, что на Керченском полуострове не все ладно. Но чтобы такое!…

— Заходите, заходите, товарищи, — послышалось от дверей. Люди заспешили к входу в кинотеатр, не радостно оживленные как всегда бывало на партактивах, а молчаливые, встревоженные.

Никто не предполагал, что это собрание партийного актива в осажденном Севастополе будет последним.

Часть пятая. ГЕРОИЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ

I

Солнце померкло над крымским берегом. Каждый вечер оно погружалось в море за бонами, чистое и ясное, предвещавшее очередной погожий день. Голубовато-золотистое, каким всегда бывало в эту пору перехода весны в лето, море тихо принимало огненный шар и долго нежилось в переливчатом сиянии. До войны сотни севастопольцев каждый вечер собирались на Приморском бульваре полюбоваться этим таинством природы. Теперь здесь не было никого. Грозная туча нависла над Севастополем в эти майские дни сорок второго года.

Почему так внезапно рухнули все надежды на близкое снятие осады, лелеемое целых четыре месяца? Почему столь мощная группировка, сосредоточенная на Керченском полуострове, не удержала позиций? Почему наши войска, изготовившиеся к наступлению и совершенно уверенные в победе, позорно отступили, оставив врагу технику, немалые склады боеприпасов, военного имущества?!

Среди ста одиннадцати тысяч находившихся на севастопольском плацдарме бойцов и командиров, пехотинцев, моряков, артиллеристов, врачей, медсестер в госпиталях, среди десятков тысяч оставшегося в городе гражданского населения не было ни одного человека, который бы не задавал этот вопрос.

Почему?!.

И как в самом начале войны поползли слухи: «Измена! Предательство!…» Ведь как писалось в газетах: «Наши глаза смотрят на запад… Скоро просохнут дороги…» Просохли!…

Слухов этих было бы еще больше, если бы люди знали о соотношении сил. Всего у нас на Керченском полуострове было больше, чем у немцев, — войск, артиллерии, танков.

Лишь единицам были известны подлинные масштабы разгрома Крымского фронта. Эти единицы, по своей высокой должности привыкшие к бесстрастности цифр, объясняли успехи немцев хитрым отвлекающим ударом против нашего левого фланга, еще одним очень сильным ударом в центре, ловким маневром, когда танковые части, введенные в узкий прорыв, были брошены не на восток, а на север, и пошли по тылам изготовившихся к наступлению армий, круша связь, сея панику…

Но и они, эти, умеющие бесстрастно рассуждать, люди, случалось, в сердцах били кулаком по столу, по холодной стене землянки и выкрикивали в отчаянии.

— Ну, почему?!.

Большинству высших начальников армии и флота было ясно: командование Крымского фронта, готовясь к наступлению, не позаботилось о надежной обороне, чем и воспользовался противник. Знание не утешало, оно заставляло делать выводы: ведь и здесь, в Севастополе, в январе-феврале преобладали наступательные настроения. В марте боевым специальным приказом пришлось напомнить, что главной задачей Приморской армии является оборона. И тогда началось особенно активное укрепление рубежей.