Непобежденные

— Это не пехотинец, а матрос, — сказал кто-то за его спиной.

Потушаев оглянулся, увидел неизвестно откуда взявшегося моряка в черном бушлате, с нашивками на рукаве. Под бушлатом синели полоски тельняшки, и были они открыты, как показалось Потушаеву, слишком широко, вызывающе. Моряк был крепок в кости и, судя по цвету лица, более чем здоров, но будь он в его подчинении, старшина непременно выговорил бы ему, что теперь не лето и красоваться открытой грудью нечего. Вспомнил вдруг, что рассуждает точь-в-точь, как старший сержант Борискин, и усмехнулся: поворотилось настроение, и он уже корит других за то самое, что час назад одобрял в себе.

Моряк тоже усмехнулся, но как-то снисходительно, и эта ухмылка разозлила старшину. Были среди моряков, которых он знал по Одессе, такие вот самоуверенные типы, особенно среди новичков на фронте. Война быстро приводила их в чувство.

— Он же с лопатой, землю копает, — сказал Потушаев о бронзовом сапере. Сказал назидательно, как бестолковому новобранцу.

— В панораму сходи, товарищ красноармеец, просветись.

И снова Потушаева задел его тон.

— В знаках различия пора бы разбираться, товарищ краснофлотец. Я тебе не красноармеец, а старшина.

— Вот именно, — совсем уж вызывающе осклабился моряк. — Пора разбираться. Я тебе не краснофлотец, а старшина первой статьи.

— Ну? — удивился Потушаев. — Значит, ровня?

— Ровня тебе вол на пашне. Я флотский старшина, чуешь разницу?

— Разницу в бою разбирают.

— Разберешь и в бою. Дай до фрицев добраться.

— Ты их еще и не видел?!

— А ты видел? Больно одежка на тебе нова. — Он вдруг посерьезнел, пристально посмотрел на Потушаева, — Ты из этих что ли? Из Одессы?

— Из этих самых.

— Так бы сразу и сказал, а то — ровня, не ровня… Одесса — это мы понимаем. Там наши морячки давали жару.

— Там не одни моряки были.

— Это мы понимаем. Но моряки — главные гвозди. Как в ту войну, — он кивнул на памятник.

— Может, ты и герой…

— Да уж, если придется, умрем не хуже других, — перебил его моряк.

— Не знаю, не знаю. Одно ясно: умрешь ты не от скромности.

Моряк приблизил вплотную белые бешеные глаза, сгреб в кулак гимнастерку под горлом так, что она вылезла из-под ремня.

— Не будь ты из Одессы!…

Потушаев почувствовал, как похолодело лицо. Все мог терпеть, кроме одного — когда распускали руки. Хотел в свою очередь сгрести в кулак черный бушлат у того выреза, где начинались полоски тельняшки, да увидел вдруг на аллейке, поднимавшийся в гору, строй под командой капитана Носенко. И вспомнил молодайку в окне, которой, это уж точно, не видать сегодня, если он теперь не сдержит себя.

— Побережем силы на немцев, — сказал примирительно.

— То-то же, — сразу согласился моряк. — Шутки мы понимаем, только если без этого, — он покрутил растопыренными пальцами перед своим лицом. И вдруг протянул руку: — Ну будь здоров. И не забывай, одессит, как бы ты приплыл сюда, если бы не мы, флотские.

Он резко повернулся и неторопливо, размашисто зашагал по полого поднимавшейся плотной щебеночной дорожке. Остановился через минуту, крикнул:

— Увидишь кого с крейсера «Червона Украина», спроси старшину первой статьи Кольцова. Договорим…

А снизу уже шумели из строя:

— Потушаев? Ты как тут раньше-то оказался? Вроде отстал ведь?

— А я по воздуху, — попытался он отшутиться.

— Точно! — захохотали в строю. — Взял на складе новые подштанники, надул и полетел…

— Как на воздушном шаре!…

— Специалист по подштанникам!…

— Надувал-то ротом али как?…

— Отставить разговоры! — гаркнул Носенко.

Старшина был благодарен ему за это. Больше всего он не любил, когда его называли «специалистом по вещевому имуществу». А тут такое!… Он пропустил строй мимо себя, мстительно вглядываясь в лица: кто кинул прозвище? Все радостно улыбались, словно только и мечтали с ним повидаться. Как улыбались каждый раз, когда приходили на склад за чем-либо нужным.

До панорамы оказалось недалеко: не прошли от памятника Тотлебену и сотни шагов, как увидели за деревьями необычное круглое здание. Возле высоких дверей толпились матросы и группы гражданских. Капитан Носенко не стал спрашивать, кто тут последний, исчез куда-то и через пару минут показался в дверях.

— Артиллеристы, прибывшие из Одессы, — безапелляционным тоном позвал он, словно был тут самым главным. — Проходи!