Непобежденный

«Человек подвижный, необычайно энергичный, целеустремленный, он всех заражал своим энтузиазмом, – рассказывал генерал КГБ СССР, а в годы Великой Отечественной войны герой-партизан, Эдуард Болеславович Нордман. – Его обаяние, широкий политический кругозор, талант организатора, смелость и выдержка в сложной обстановке снискали ему уважение среди партизан».

«В конце февраля 1943 года Пинское партизанское соединение вело тяжелые бои с превосходящими силами оккупантов. На нас бросили сорокатысячную группировку войск, танки, авиацию. Немцы окружили партизан…

После нескольких дней упорных боев отряды стали отходить на запад, в Логишинский и Телеханский районы. А три роты отряда В. З. Коржа оказались за кольцом окружения. Корж приказал командовать “отколовшимся” отрядом Николаю Баранову, а я стал комиссаром. Пришлось нам выходить в Любанскую партизанскую зону. Это был трудный переход. Мы везли на санях и несли на себе своих раненых. Их предстояло самолетом отправить на Большую землю. Люди измучились до предела.

В штабе Минского партизанского соединения Р. Н. Мачульский и И. А. Бельский отдали приказ нашему отряду временно перейти в их подчинение. Через сутки приказали атаковать крупный гарнизон в Постолах. Капитан Николай Баранов ответил:

– Есть разгромить гарнизон противника.

Я как комиссар отряда возразил: приказ выполнять нельзя. Погубим людей. У партизан по сотне патронов на винтовку, по два диска на РПД. Это на полчаса боя.

А наступать придется по чистому снегу. Надо подкрепить нас патронами, гранатами, дать время на разведку и подготовку к бою. В общем, по своему комиссарскому праву я “тормознул” приказ командира отряда.

Сразу же вызвали в штаб соединения: почему не выполняете приказ? Я объяснил.

– Вы не наши, вы пинские, боеприпасов не дадим.

Завязалась словесная перепалка.

Бельский:

– Вы трусы. Расстреляем за трусость.

– Это кто трус, я? – И за автомат.

Мы с 1941-го знали цену каждому, кто трус, а кто нет. Выражения мои были, разумеется, непечатные.

Зимянин был около хаты и слушал всю эту перепалку. Ворвался разъяренный:

– Как разговариваешь со старшими, мальчишка! Стать смирно!

Я подтянулся, насупился, молчу.

– Как смеешь возражать в таком тоне заместителю командира соединения?

– А как он смеет называть нас трусами? Мы вырвались из пекла, у нас обоз с ранеными. Патроны на исходе, а он посылает на штурм гарнизона. Не поведем людей на верную гибель. Можете меня расстрелять, но я свой приказ не отменю. И если уж на то пошло, то у нас свой командир соединения. Бельскому не подчинюсь.

Зимянину был в диковинку такой партизанский разговор. Он не знал наших взаимоотношений, но интуитивно понял: тут что-то не так. И посоветовал минчанам их приказ отменить».

В отряде, которым командовал легендарный партизан Роман Наумович Мачульский, с Зимяниным приключилась беда. От неожиданной острой боли он потерял сознание, а очнувшись, увидел над собой озадаченное лицо незнакомого юноши, который, недолго думая, заставил Зимянина выпить стакан медицинского спирта, после чего без промедления приступил к операции. Двадцатидвухлетний лекарь Николай Малиновский с помощью самых примитивных режущих инструментов, продезинфицировав их остатками спирта, искусно без всякого наркоза прооперировал Зимянина, у которого острый аппендицит уже перешел в воспаление брюшины… (Спустя 40 лет судьба вновь сведет М. В. Зимянина с главным хирургом Кремля, Героем Социалистического Труда, академиком Николаем Никодимовичем Малиновским, который поможет отцу оправиться от тяжелейшей травмы – перелома ребер при случайном падении.)