Неподдающиеся

Последующие события развернулись почти молниеносно: в Союз писателей СССР прибыло письмо от директора Эколь Нувэль, в котором говорилось, что в этом учебном заведении существует закон или, вернее, твердо укоренившийся обычай: каждый окончивший школу обязан, если, благодаря Богу, он еще жив, предстать перед Советом учащихся и преподавательского состава с отчетным докладом о том, как он использовал полученные в школе знания.

В данном случае речь идет о 50-летии вступления в Эколь Нувэль учеников того класса, который окончил Жозеф Прут. А посему Совет просит направить Жозефа Прута, естественно за счет школы, в Швейцарию.

В Союзе писателей отнеслись несерьезно к столь необычному предложению.

Прошло всего лишь 12 лет после смерти Сталина, и мало кто из писателей ездил за границу, да еще, видите ли, «с отчетом»!..

Но тогдашний Первый секретарь Союза писателей — Алексей Сурков — посмотрел на предложение иначе.

Он сказал на Секретариате: «Неужели, вы не понимаете, что такая поездка — наш козырь! Прут успел многое сделать в области театра и кино, а это значит, что в советской стране можно плодотворно работать! Заслуга нашего коллеги заключается в том, что его фильмы и пьесы отображают жизнь простых людей без особого восхваления ушедшего в прошлое сталинского режима. Поэтому совершенно естественно, что Прут будет тепло принят литературными кругами Швейцарии. (К слову сказать, Сурков не ошибся, и впоследствии меня избрали членом-корреспондентом Общества писателей Женевы.) Я лично займусь организацией его поездки!» — завершил свое выступление наш Первый секретарь.

И действительно, на следующий день Алеша поехал в ЦК КПСС, и ровно через две недели я получил заграничный паспорт и билет до Женевы.

Суркову я рассказал, что по некоторым сведениям сестра моей матери, вышедшая замуж в 1908 году за соученика по Женевскому университету — доктора Леона Хельга, — по сей день проживает в небольшом городке Монтрё на берегу Женевского озера.

Сурков порекомендовал не останавливаться у родственников, а жить именно в школе. Тетю и ее семью можно лишь посетить (очевидно, сталинское прошлое все-таки влияло на моего товарища и он побаивался, что его обвинят в потворстве «связи Прута с иностранцами»),

В тот — первый — приезд на аэродроме Женевы меня встречали мои дорогие соученики по классу: Фредерик Сиордэ — заместитель Председателя Международного Общества Красного Креста; Ренэ Барбэ — главный архитектор Женевы и Фернан Трамбле — представитель американских банков в Швейцарии. Как помните, Фернан отозвался на статьи обо мне в швейцарской прессе письмом в Союз советских писателей, где он высказывал желание встретиться «с бывшим хулиганом Жозефом Прутом, который в школе разбил ему физиономию своими часами».

Когда самолет приземлился и я появился на трапе, одетый в новый плащ, а на моей голове красовалась каскетка, одолженная «для поездки в Европу» генералом Микулиным, — ветер, дувший в мою сторону, донес реплики:

— По-моему, он там — у них — тренер по боксу, — сказал Трамбле.

— Ну да! Ты так говоришь, потому что когда-то он разбил тебе морду, — заметил Сиордэ. — Мне известно, что он писатель для театра и кино.

— И возможно, дублирует Жана Габена. — Это уже произнес Барбэ.

— Вот я спущусь и скажу, кто из вас прав! — крикнул я, спускаясь по ступенькам.

Ах, как мы долго обнимались! Какая это была радостная встреча!

Чтобы читателю стало ясно, в какой обстановке существовали в СССР люди даже привилегированные (а к ним относились писатели и артисты), приведу без сокращения мой отчетв Союз писателей, ибо таковы были обязанности каждого, возвращавшегося из загранпоездки. Одновременно написанное проиллюстрирует встречу с моей второй родиной — Швейцарией — спустя много лет.

Итак, я докладывал: