Неподходящее занятие для женщины. Черная башня

Осторожно держась за опаленную стену, Дэлглиш двинулся наверх. На втором этаже он ничего интересного не обнаружил и рад был вылезти из этой темной, словно смыкающейся вокруг каморки без окон. Наверху контраст со вторым этажом оказался разителен. Маленькую комнатку заливал свет. В ширину она не превышала шести футов, а сводчатый узорный потолок придавал ей вид очаровательный и слегка женственный. В четырех из восьми окон недоставало стекол, и через них в помещение струился холодный, пахнущий морем воздух. Из-за маленьких размеров комнатки башня казалась выше, чем на самом деле. У Дэлглиша возникло ощущение, будто он повис в декоративной перечнице между морем и небом. Здесь царила абсолютная, дарующая покой тишина. Слышалось лишь тиканье наручных часов Дэлглиша да неумолчный умиротворяющий гул моря. И почему это, задумался коммандер, тот Уилфред Энсти, живший в эпоху Виктории и уморивший себя голодом, не подал сигнал бедствия в одно из этих окон? Должно быть, к тому времени, когда муки голода и жажды сломили волю старика, он уже так ослаб, что не мог взобраться по лестнице. В этом миниатюрном царстве света не было никаких следов ужаса и отчаяния, что некогда испытывал владелец башни. Выглянув в южное окно, Дэлглиш увидел море — покрытая легкой рябью лазурная гладь тянулась до уже окрасившегося пурпуром горизонта, где неподвижно торчал красный треугольник паруса. В другие окна открывалась широкая панорама залитого солнцем мыса. От расположенного в долине Тойнтон-Грэйнж со всеми его коттеджами виднелись лишь высокие трубы большого дома. Дэлглиш обратил внимание на то, что участок мшистого дерна, где стояло кресло Холройда перед роковым броском к гибели, а также ведущая к нему узкая тропа также скрыты из вида. Что бы ни произошло в тот роковой вечер, с башни разглядеть это было невозможно.

Обставлена комната оказалась совсем просто. Деревянный стол и несколько стульев у выходящего на море окна, маленький дубовый буфет, тростниковая циновка на полу, посередине — старомодное кресло из тонких планочек, с подушечками, на стене — деревянный крест. Дэлглиш увидел, что дверца буфета открыта, а в замке торчит ключ. Внутри оказалась маленькая коллекция порнографических книжонок самого низкопробного толка. Даже учитывая естественную тенденцию (Дэлглиш понимал, что и он в этом вопросе не без греха), сам он точно выбрал бы что-нибудь другое. Это была идиотская и убогая подборка о самобичеваниях, истязаниях плоти и прочих гадостях, неспособная, на его взгляд, вызвать ничего, кроме скуки и омерзения. Правда, лежал там и «Любовник леди Чаттерлей» — роман, по мнению Дэлглиша, не дотягивающий ни до настоящей литературы, ни до настоящей порнографии, однако остальное ни в какие рамки не лезло. И хотя Дэлглиш не общался с отцом Бэддли более двадцати лет, все равно трудно было представить, чтобы кроткий, аскетичный и утонченный священник проявил пристрастие к такой жалкой дешевке. А если проявил, то зачем оставил буфет незапертым или хранил ключ там, где его мог легко обнаружить Уилфред? Напрашивалось иное, более естественное объяснение: книги принадлежали самому Энсти, и он успел только открыть шкафчик, как почувствовал запах гари. В последовавшей же затем панике Уилфред забыл запереть доказательства своего тайного грешка. Наверняка он вернется, едва сможет. И если это умозаключение верно, вывод отсюда один: Уилфред не сам устроил пожар.

Оставив дверцу раскрытой ровно в том положении, как и нашел, Дэлглиш тщательно осмотрел пол. Грубая плетенка была кое-где разорвана и покрыта пылью. Судя по затяжкам и царапинам на ней, Энсти передвигал стол от восточного окна к южному. Еще Дэлглиш нашел пепел от двух разных на первый взгляд сортов табака, однако собрать этот пепел без увеличительного стекла и пинцета было невозможно. Справа от восточного окна, меж соломинок циновки, Дэлглиш обнаружил нечто легко опознающееся даже невооруженным глазом — использованную желтую картонную спичку, точно такую же, как у постели отца Бэддли. Она была разорвана на пять узеньких полосочек.

IV

Парадная дверь Тойнтон-Грэйнж, как обычно, была не заперта. Дэлглиш молча и быстро поднялся по лестнице в комнату Уилфреда. Приближаясь, он услышал изнутри отзвуки разговора. Воинственно-укоряющий голос Дот Моксон явно брал верх над приглушенным ропотом мужчин. Дэлглиш вошел не стучась. Три пары глаз воззрились на него настороженно и осуждающе. Уилфред все так же полулежал на постели. Деннис Лернер поспешно отвернулся к окну, однако Дэлглиш успел заметить, что лицо у него в пятнах, будто он плакал. Дот сидела возле кровати, решительная и неколебимая, точно мать у кровати больного дитяти. Деннис пробормотал, словно Дэлглиш требовал от него объяснений:

— Уилфред рассказал мне, что произошло. Просто немыслимо!

— Однако все так и случилось. И это чистейшая случайность, — произнес Уилфред с ослиным упрямством, которое лишь подчеркивало, как он доволен своей главной ролью в этом маленьком спектакле.