Неподходящее занятие для женщины. Черная башня

— Рад, что вы уже встали. Я как раз иду в Тойнтон-Грэйнж. Только что звонил Уилфред. Судя по всему, Грейс Уиллисон скончалась во сне, а Эрик поднял бучу по поводу свидетельства о смерти. Увы, не знаю, что, по мнению Уилфреда, я тут могу поделать. Похоже, вместе с правом практиковать к Эрику вернулось обычное высокомерие людей его профессии. По его мнению, Грейс Уиллисон не должна была умереть еще по крайней мере восемнадцать месяцев, а то и два года. Засим он просто не знает, как и назвать столь недопустимое нарушение дисциплины. Как обычно — докторишки стараются выжать из ситуации максимум драматизма. На вашем месте я бы такого спектакля не пропускал.

Дэлглиш молча взглянул на соседний коттедж.

— О, вы не помешаете Миллисенте, — радостно заверил его Джулиус. — Боюсь, она уже там. Кажется, у нее вчера вечером сломался телевизор, вот она и отправилась посмотреть какую-то ночную программу в Тойнтон-Грэйнж и бог весть почему решила остаться на ночь. Должно быть, увидела возможность сэкономить на белье и воде для умывания.

— Отправляйтесь, я приду попозже, — сказал Дэлглиш.

Он неторопливо допил чай и потратил минуты три на бритье. И отчего это ему так не хотелось сопровождать Джулиуса? Отчего же, хоть и приходилось идти в Тойнтон-Грэйнж, он предпочитает проделать этот путь в одиночестве? И еще коммандер гадал, почему ему настолько жаль, что все так обернулось. Ведь совсем не хотелось втягиваться в тойнтонское противостояние. И его не интересовала смерть Грейс Уиллисон. Он сознавал, что, по большому счету, не чувствует ничего, кроме необъяснимого беспокойства из-за кончины женщины, которую едва знал, да еще легкого отвращения, потому что начало чудесного дня испорчено прикосновением смерти. Правда, примешивалось ко всему этому еще и чувство вины. Оно казалось Адаму и беспричинным, и нечестным в одно и то же время. Своей смертью Грейс словно вступила в союз с отцом Бэддли. Обвиняющих призраков стало двое, а не один. Это была его двойная неудача. Лишь усилием воли Дэлглиш заставил себя двинуться к Тойнтон-Грэйнж.

У него не возникло даже тени сомнений, какая комната принадлежала Грейс Уиллисон: едва войдя в крыло пациентов, он услышал громкие голоса и, отворив дверь, из-за которой они доносились, увидел, что Уилфред, Эрик, Миллисента, Дот и Джулиус сбились у кровати. Более всего они напоминали случайных свидетелей несчастного случая, к которому предпочли бы не иметь никакого отношения.

Дот Моксон стояла в ногах постели, сжимая поручень красными, точно окорок, ручищами. Сейчас на ней была белая шапочка старшей сестры — но вместо того, чтобы создавать впечатление профессиональной надежности, эффект получался гротескным. Высокий накрахмаленный муслиновый пирожок казался отвратительным и эксцентричным украшением во славу смерти. Миллисента была еще в халате, а накинутый сверху плед из плотной шерстяной ткани с бахромой наводил на мысли о церемониальной форме, ранее принадлежавшей ее мужу-военному. По контрасту на ногах у миссис Хэммит красовались розовые меховые тапочки. Уилфред с Эриком были в коричневых сутанах. Когда Дэлглиш вошел, они коротко глянули на дверь и тотчас же снова повернулись к кровати. Джулиус говорил:

— В начале первого в одном из окон крыла горел свет. Вы говорите, она умерла примерно в это время, да, Эрик?

— Примерно. Я сужу только по степени охлаждения тела и по началу трупного окоченения. Я в таких вещах не специалист.

— Как странно! Я думал, что смерть — то единственное, в чем вы специалист.

Уилфред тихо произнес:

— Свет горел в окне Урсулы. В начале первого она позвонила, чтобы ее отвезли в ванную. С ней была Хелен, но к Грейс она не заходила — нужды не было. Грейс не звонила. После того как Дот уложила ее в постель, Грейс никто не видел. И она ни на что не жаловалась.

Джулиус повернулся к Эрику Хьюсону:

— У вас нет выбора, верно? Если вы не можете сказать, от чего она умерла, то не можете и подписать свидетельство о смерти. Во всяком случае, на вашем месте я бы сыграл наверняка. В конце концов, вам только недавно разрешили подписывать свидетельства о смерти. Лучше не рисковать, чем написать что-то не то.

— Не вмешивайтесь, Джулиус, — отрезал Эрик. — Я в ваших советах не нуждаюсь. И не знаю, зачем Уилфред вас позвал.

Однако он говорил без внутренней убежденности, точно неуверенный и напуганный ребенок, все время бросая взгляды на дверь, будто ждал появления союзника. Джулиуса эта отповедь ничуть не смутила.

— А вот мне кажется, вам сейчас нужен любой совет. Что вас смущает? Подозреваете грязную игру? Кстати, до чего же это смешное выражение, такое восхитительно английское, заимствованное из школьной этики и с боксерского ринга!

Эрик попытался изобразить уверенность и властность: