Неподходящее занятие для женщины. Черная башня

— Потому что мое письмо было отпечатано на машинке Грейс Уиллисон, а я накануне вечером видела, как Мэгги печатает. Дверь офиса была приоткрыта. Мэгги не знала, что я ее вижу.

— А о чем там говорилось?

— Да так, про одного человека, который в меня влюблен. Собственно, это один продюсер с телевидения. Хотел развестись с женой и увезти меня. Это наделало в больнице кучу шума, все мне завидовали. Отчасти поэтому я и уехала оттуда. На самом деле, захоти я только, могу в любую минуту к нему уйти.

— А Мэгги откуда узнала?

— Она ведь была медсестрой. Наверное, водила знакомство с кем-нибудь из персонала моей прошлой больницы. Мэгги отлично умела все про всех разнюхивать. Она и про Виктора Холройда что-то такое знала, только не говорила, что именно. Я рада, что она умерла. И если вы тоже получали такие письма, теперь можете не волноваться. Мэгги мертва, и письма прекратятся. Расчесывайте, пожалуйста, чуть сильнее, Урсула. Возьмите вправо. Вот так — чудесно, чудесно. Нам с вами надо дружить. Когда появятся новые пациенты, нам стоит держаться вместе. Конечно, если я решу все же остаться здесь.

В очередной раз занеся расческу, Урсула увидела в зеркале отражение лукавого и самодовольного личика Дженни.

V

В начале одиннадцатого, поужинав, Дэлглиш вышел из дома. Туман исчез так же таинственно, как и появился. Прохладный ветер, пахнущий омытой дождем травой, обвевал разгоряченное лицо коммандера. Стоя в абсолютной тишине, он различал в отдалении слабое шипение моря.

Со стороны Тойнтон-Грэйнж к нему двигался луч фонарика, пляшущий и хаотичный, точно болотный огонек. Коренастая фигура отделилась от ночной мглы и постепенно обрела форму. Миллисента Хэммит возвращалась домой. У двери коттеджа «Вера» она остановилась и окликнула Дэлглиша:

— Добрый вечер, коммандер. Ваши друзья уехали?

Пронзительный голос звучал почти агрессивно.

— Да, инспектор уехал.

— Вы, верно, заметили, что я не присоединилась к общей сумятице по поводу опрометчивой выходки Мэгги. Мне эти развлечения не по душе. Эрик решил сегодня ночевать в Тойнтон-Грэйнж. Без сомнения, так для него будет гораздо лучше. Но раз полиция, как я поняла, забрала тело, он прекрасно мог бы и не разыгрывать сверхчувствительную натуру. Кстати, мы проголосовали за передачу приюта «Риджуэл траст». Так что, учитывая все в целом, вечерок вышел богатым на события.

Она повернулась открыть дверь, однако на пороге остановилась и снова взглянула на Дэлглиша.

— Мне сказали, ногти у нее были покрашены красным лаком.

— Да, миссис Хэммит.

— И на ногах тоже.

Он не ответил.

— Поразительная женщина! — с неожиданным гневом произнесла Миллисента.

Он слышал, как затворилась ее дверь. Секундой позже за шторами вспыхнул свет. Дэлглиш вернулся к себе и, усталый настолько, что сил не было подниматься на второй этаж в спальню, вытянулся в кресле отца Бэддли, глядя в потухший камин. Белый пепел чуть шевельнулся, обгорелый брусок дерева на миг снова вспыхнул жизнью, и Дэлглиш впервые за этот вечер услышал знакомый и успокаивающий стон ветра в трубе. А следом раздался другой знакомый звук. Из-за стены донеслась веселая мелодия. Миллисента Хэммит включила телевизор.

Глава восьмая Черная башня

I

На следующий день Дэлглиш отправился в Грэйнж, чтобы объяснить Уилфреду Энсти, что вынужден задержаться в коттедже «Надежда» до конца следствия, а заодно внести символическую арендную плату. Он нашел Уилфреда в конторе одного. И что удивительно, Дот Моксон в непосредственной близости не было и в помине. Уилфред изучал расстеленную на столе карту Франции. Один из углов карты придавливала перехваченная резинкой стопка паспортов. Казалось, Энсти не слушает гостя.

— Следствие. Да-да, конечно, — ответил он и снова склонился над картой, точно речь шла о забытом по нечаянности приглашении на ленч. О смерти Мэгги он даже не заговаривал, а формальные соболезнования Дэлглиша принял весьма холодно, точно проявление плохих манер. Да и вообще держался Энсти так, будто, добровольно отказавшись от Тойнтон-Грэйнж, мгновенно сбросил с плеч какую бы то ни было ответственность и перестал даже интересоваться судьбой своего детища. Осталась лишь его двойная навязчивая идея — чудо исцеления и паломничество в Лурд.

Инспектор Дэниел и судебная лаборатория времени зря не теряли. Дознание проводилось ровно через неделю после гибели Мэгги — неделю, во время которой обитатели Тойнтон-Грэйнж, похоже, также старательно избегали Дэлглиша, как и он их. Никто, даже Джулиус, не выражал желания поболтать о смерти Мэгги. Словно все теперь видели в Дэлглише лишь полицейского, нежеланного чужака с неясными убеждениями, потенциального шпиона. Каждое утро он уезжал с Тойнтон-Хэд, а возвращался лишь поздно вечером, встречаемый темнотой и безмолвием.

Ни действия полицейских, ни жизнь Тойнтон-Грэйнж не затрагивали его. Он продолжал ежедневные судорожные исследования Дорсета, точно добровольный узник, и ждал дознания как дня освобождения.