Неподходящее занятие для женщины. Черная башня

— Простите! Простите! Вы спасли мне жизнь, и я благодарна вам. Но я не могу этого слушать. Я не хочу, чтобы вы оставались здесь. Ради Бога, уходите!

Она на всю жизнь запомнила лицо женщины, ее бесшумный уход. Корделия не слышала, как та прикрыла за собой дверь. Она знала только, что с этой минуты остается одна. Дрожь в теле унялась, однако ей все еще было очень холодно. Она забралась наверх и натянула брюки, затем сняла с шеи свитер Марка и надела его на себя. Пятна крови на рубашке скрылись из виду, и она почувствовала сладостное тепло. Ее движения сделались стремительными. Запасшись патронами, она схватила фонарь и выскочила из задней двери коттеджа. Пистолет оказался на прежнем месте. Она зарядила его и ощутила в ладони знакомую тяжесть. Спряталась среди ветвей и приготовилась ждать.

Было слишком темно, чтобы разглядеть стрелки часов, однако Корделия решила, что провела в тени не меньше получаса, прежде чем до ее ушей донеслись долгожданные звуки. Это был шум мотора приближающегося автомобиля. Корделия затаила дыхание. Мотор взревел совсем близко и тут же стих. Машина проехала мимо, не остановившись. Само появление машины в этом проулке в столь поздний час было событием необычайным, и Корделия недоумевала, кто бы это мог быть. Оставалось ждать, скорчившись в тени старого куста и чувствуя лопатками жесткую кору. Она вцепилась в рукоятку пистолета так крепко, что правую кисть пронзила боль, и ей пришлось переложить пистолет в левую, чтобы медленно повращать утомленной кистью и унять боль.

Она снова настроилась на ожидание. Минуты текли медленно. Тишину нарушали только прерывистые шорохи, издаваемые в траве каким-то мелким ночным воришкой, да внезапные крики совы. Через некоторое время снова послышался шум мотора. На этот раз шумело вдалеке, и звук не приближался. Водитель остановил машину в стороне.

Она опять переложила пистолет в правую ладонь, обняв левой ладонью дуло. Сердце ее колотилось так громко, что она испугалась, как бы этот звук не выдал ее. Она скорее представила себе, нежели услышала, тихий скрип калитки, однако шаги у коттеджа трудно было с чем-нибудь спутать. Наконец в поле ее зрения появилась коренастая широкоплечая фигура, казавшаяся черной в лунном свете. Человек двинулся в ее сторону, и она заметила, что с его левого плеча свисает ее сумка. Открытие привело ее в уныние. Она совершенно забыла про сумку! Зато ей стало ясно, зачем она ему понадобилась. Он осмотрел ее в поисках вещественных доказательств, после чего — и это главное — забросил бы в колодец, чтобы ее нашли рядом с окоченевшим телом.

Он на цыпочках продвигался к цели, растопырив по-обезьяньи длинные руки, словно карикатурный ковбой, готовый выхватить «кольты». Оказавшись у цоколя колодца, он немного помедлил, и в его глазах сверкнул лунный лучик. Потом он нагнулся и стал шарить в траве в поисках мотка веревки. Корделия оставила ее на том самом месте, где она попалась на глаза мисс Маркленд, но что-то необычное — возможно, способ, каким была смотана веревка, — заставило его насторожиться. Он неуверенно выпрямился и какое-то мгновение стоял неподвижно, с болтающейся у ног веревкой. Корделия затаила дыхание. Казалось невероятным, чтобы он не услышал, не учуял, не увидел ее, чтобы такой законченный хищник был лишен инстинкта, подсказывающего всякому зверю, что в темноте таится враг. Он шагнул вперед. Теперь он стоял у самого колодца. Наклонившись, он продел конец веревки в стальной обруч.

Корделии было достаточно одного шага, чтобы покинуть спасительную тень. Она держала пистолет твердо и прямо, как учил Берни. На сей раз мишень находилась на расстоянии вытянутой руки. Она знала, что не станет стрелять. Однако теперь она знала, что заставляет людей убивать. Она громко произнесла:

— Добрый вечер, мистер Ланн.

Увидел ли он направленное на него оружие, она так и не поняла. В этот самый миг луна выплыла из-за облака, и она ясно разглядела его физиономию: на ней читались ненависть, отчаяние и безнадежность. Его рот поехал в сторону от ужаса, и, издав крик, он отбросил сумку и веревку и в страхе ринулся прочь через сад. Она устремилась за ним, сама не зная зачем, решив только ни за что на свете не позволить ему оказаться в Гарфорд-Хаусе раньше ее. Ей и в голову не пришло стрелять.