Неподходящие люди

- Ты как, дочка? - спрашивает тихо, а тон родной-родной. Непривычно даже, но приятно. Только теперь реветь хочется сильнее; когда жалеют — всегда так, повод расслабиться и отдаться на волю чувств. Поднимаю глаза и вижу - по-доброму на меня смотрит, с искренней заботой. Едва не начинаю жаловаться от одного лишь этого.

- Хорошо все, спасибо.

- Эх, дочка-дочка, - вздыхает он, стоит еще недолго, пытаясь подобрать слова, ему сложно, но старается. Спасибо за попытку, мне это важно, честно слово. Я отворачиваюсь, и спустя некоторое время он уходит, вздохнув напоследок. Он все понял. Поднимаясь по лестнице, бормочет что-то вроде: поганец, мало пороли, ох мало.

Ванин папа уходит к себе наверх, через несколько минут я тоже ложусь спать в гостиной. Просыпаюсь на рассвете опять-таки от боли в горле и невозможности дышать носом. Еще этот кашель сухой, неприятный бьет несколько минут. Голову кружит, слабость. Завариваю чай, сажусь на полюбившееся местечко на террасе. Курю, пью согревающий ароматный напиток, параллельно вызывая через сайт такси, потому что так дешевле. А на улице-то до чего хорошо. Чудесно! Тихо, тепло, как обычно бывает после грозы. Насыщенный озоном утренний воздух тяжелый, сочный, он увлажняет кожу, волосы, окутывает, словно в СПА побывала. Середина лета. Трава зеленая, густющая — хоть ложись на нее да загорай без пледа в одном купальнике. Хорошо за городом, много простора. Но пора валить домой. Давно пора.

К дому машина подъезжает, для такси слишком быстро. Даже думать не хочу, пьяный ли он вернулся за рулем и где вообще был. Закрывает ворота громко, неумело, там трубу нужно сначала в левый паз вставлять, потом приподнять — и в правый, он и не в курсе этого. Собака лает-заливается, цепь норовит порвать. Ваня рявкает на нее. Напрягаюсь, когда заходит в дом и идет мимо кухни. Тихо-тихо сижу. Куда шел, туда и иди. Просто иди мимо. Не люблю, когда меня видят в минуты слабости. Урок я усвоила и отношение твое поняла. Что ждала и отдалась по собственной воле — не жалею, оно нам обоим надо было. Но раз не нужна, навязываться не стану. Время ожидания такси — пятнадцать минут.

Но он, увы, замечает. Замирает за моей спиной на некоторое время. Потом подходит, молча садится рядом и смотрит в ту же сторону, что и я. Просит жестами мою сигарету, делает две сильные затяжки подряд.

Тебе нельзя, у тебя рак может быть. Сам же говорил - наследственность плохая. Курит — не кашляет, значит, не первая сигарета с тех пор, как бросил четыре года назад. С каждой минутой он все больше разочаровывает меня.

Но молчу, не хочу показаться жалкой в надоедливой заботе о нем. Для этого есть его мама. Ему двадцать четыре, он вышел на свободу после заключения, в которое попал из-за меня. У нас кошмарная ситуация. Я пытаюсь принюхаться и понять, пьяный ли он. И, кажется, начинаю его бояться. Не хочу знать, какой он пьяный. Не хочу слышать, как позовет снова перепихнуться. Сама в шоке от этих мыслей, но не понравилось мне с Ваней. Хуже этого секса, с горячо любимым человеком, между прочим, у меня еще не было. А с желанным мужчиной этот процесс еще потрудиться нужно, чтобы испортить! Если скажешь сейчас: пошли трахаться - ударю, честное слово. Или в лицо плюну, потеряв тормоза. Тошно аж. А если не скажет? Натрахался где-то?

Боже, дай мне сил. Ваня, ты спас меня, но я ведь до этого не под забором обитала.

Он утыкается лбом в мою макушку. Потом поворачивается и целует мои волосы, легонько обнимает за плечо, поглаживает, но я резко сбрасываю его руку, и он не настаивает. Меня передергивает от отвращения, и он это чувствует.

- Прости, я животное, - говорит тихо, хрипло. Я поднимаю голову — трезвый. - Прости меня, если только это возможно.

И что мне на это сказать? Простила ли я его? Не хрустальная, не рассыплюсь от неаккуратного обращения. Другое важно сейчас: дальше что будет? Что будет-то, Вань?

Он продолжает:

- Я не в адеквате и не знаю, надолго ли. Меня дурманит от запахов, цветов, вкусов. Будто под кайфом нахожусь. В первую ночь лежал и.. уснуть не мог, мамка с каким-то ароматизатором простыни стирает, всё пытался угадать, что за запах. Потом тошнить начало с непривычки, хотя вроде и приятно пахло. Утром первым делом побежал смотреть. Дерьмом я себя чувствую, Юль. И вести себя хочется соответственно. Злюсь.

- Даже на меня?

- На всех. Это сильнее меня.

- Знаешь, Вань, - я поворачиваюсь к нему. - Тебя можно понять. Тебе сильно досталось, но… и ты пойми, что ради тебя я многое сделала. С родителями так и не общаюсь.

- Те еще сволочи они у тебя.