Неподходящие (СИ)

— На меня что-то капнуло, — сообщил еврей. Он точно шутил. Эрин уже и забыла, насколько несмешными были его шутки. Но дальнейшего сарказма от Дример не последовало, так как в следующий момент ей на щеку тоже приземлилось что-то мокрое. А потом еще на темные джинсы, после чего все язвительные комментарии совсем отпали. Стэнли спросил. — Это что, дождь?

— Нет, снег, — абсолютно серьезно ответила Эрин. Они синхронно подняли голову. Тут же снежинки начали приземляться им на лицо, в частности — в глаза, из-за чего пришлось опустить головы назад. Дример, под чих Уриса, вызванный попаданием одной снежинки в ноздрю, недоуменно спросила. — Какое сегодня число?

— Шестнадцатое октября, — мигом выдал Стэн, как настенный календарь. — Рановато для снега.

— Так символично… — бессвязным шепотом проговорила Дример. — Он засыпает меня, словно могильной землей.

— Рина-Мечтательница уже тронулась умом? — хмыкая, спрашивал Стэн, так скрывая свое волнение, вызванное таким странным поведением девушки.

— Мечтательница, да… — слова Эрин все еще были лишены хоть какого-либо смысла. — ТА ЕЩЕ мечтательница!

— Мне не нравятся твои разговоры. Депрессия, апатия? — спрашивал Стэн.

— Месячные, — отвечала Эрин. Пунцовые щеки Уриса нелепо сочетались с ее серьезным настроем. Она подняла палец вверх, дальше беспрекословно заявляя. — Но это тут не причем.

— Тогда в чем дело? Тебе хочется уйти из этого мира? А не рано?

— Какой ты иногда глупый, Урис. Не рано. Там, наверху, вон, уже даже снег пустили — мол, поторапливайся, чертова Дример, пока еще всю погоду не испортила! Вечно ты все портишь! Особенно херово, что кроме меня под удар еще вечно попадают близкие люди. Их всех… уже даже сложно пересчитать.

— Я знаю главного! — воскликнул Стэн. Он поднял руку, как ученик, желающий с нетерпением дать ответ на какой-то сложный вопрос от учителя. — Генри!

— Ха-ха, Стэн, — Эрин хлопнула несколько раз в ладоши, стараясь не показывать, как ее впечатлила его ревность. Был идеальный момент для того, чтобы подъебать его. Но он исчез тогда, когда Дример начала говорить следующее. — А я знаю, что Генри вообще под удар не попал. Мне тут пришло осознание: слишком поздно, но лучше так, да? Очень странно, что Бауэрс проявил ко мне внимание как раз в тот момент, когда я в нем так отчаянно нуждалась. Он взял меня под свое крылышко, избавив от страданий… Чтобы потом пустить камнем в воздух, разбить и, к чему все и в итоге пришло, уничтожить… — она наклонилась к листикам, чтобы подцепить самый красивый — красный — и чтобы Стэнли ее не услышал. — Чертов клоун… Он все-таки победил.

— Рина, ты говоришь слишком загадочно, чтобы я мог что-либо понять… — ответил Стэн. Лицо его, правда, даже не говорило о том, что он пытался это сделать. Эрин взяла красивый листик в руки, а свободной рукой провела по щеке парня, еще не знавшей прелести подростковой щетины.

— Люблю тебя, Стэнли. Надеюсь, что это правда взаимно, как говорят все остальные. Все, кроме тебя самого. Хотя, в церкви ты в этом признался. Так, мимолетно, еще кроя меня оскорблениями, но это, черт возьми, уже что-то.

Начавшийся снег повлек за собой ожидаемые изменения погоды. Ветер, ставший еще более холодным, теплая рубашка Дример уже не останавливала. Стэнли не знал, насколько она теплая, когда выдергивал куртку из-под симпатичной (если честно, конечно) задницы русоволосой. Она выхватила ее из рук еврея, больше не желая, чтобы ее опять укутывали, как маленькую. То Стэн, то Ричи, то Билл и Эдди в прошлом — да сколько можно-то?! Вы, главное, посмотрите: не важно где и при каких обстоятельствах, но полуголую Дример всегда одевает назад кто-то другой. Благо, это распространяется только на верхнюю одежду.

— Боже, Стэн, какая у тебя смешная рожа! Боже, ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — от лица Стэнли, мгновенно ставшего растерянным, Эрин засмеялась только больше и в итоге свалилась со ступеньки. Она так и застыла, продолжая смеяться. Урису пришлось схватить ее за руку, но девушка, вместо того, чтобы подняться, перекантовалась на колени еврея. В них отозвалась та же боль, какая была в Синагоге.

И сейчас Стэн тоже не мог согнать Рину.

— Щеки красные, — говорила Эрин, прикасаясь к каждой части лица, какую упоминала. — Нос красный, губы синие, но, блять, эта вечная страдальческая гримаса до сих пор на месте! Как это возможно, Стэн?

— Дример, мать тво…

— Тихо! — совсем не тихо воскликнула русоволосая. На рот еврея упали обе ладони, сквозь которые он умудрялся раздраженно мычать. — Тихо, Урис, заткнись. Когда еще я могу насладиться снегом, учитывая то, во что превратилась моя жизнь? — Эрин убрала руки. Немигающим взглядом они смотрели друг на друга. Ожидаемо, Дример нарушила молчание первой, говоря с ненормальной радостью и вселенской скорбью в глазах. — Я умираю, Стэн. И знаешь что?

— Что? — выжидающе спросил Урис.

Он наблюдал, как Эрин ловила пару снежинок рукой и тут же сжимала их в кулаке. С ее лица не сходила улыбка, а мрачность в глазах не сменялась какой-либо другой эмоцией.

— Снег — это перья и пушинки из крыльев ангелов…