Неподкупные

– Да! – принял подсказку Шарков.

Не очень он большого ума, потому непросто давалось ему сочинение на заданную тему.

– Это Шурин подсказал вам, что у него конфликт с Рычаговым был?

– Да… То есть нет… Не знаю я никакого Шурина!..

– Ну да, ну да…

– Давай договоримся, начальник. Я тебе рассказываю, как было дело. Как мы твоего лейтенанта подставили, как Рычага убили, как Зойку завалили. Все расскажу. Только про Шурина я тебе ничего не скажу. Даже не спрашивай о нем, а то в несознанку уйду!

– Ну, хорошо…

Ревякин не стал пускать дело на самотек чистосердечного признания. Он взял показания с Шаркова под протокол, под роспись. На это ушло часа два, но Богдан готов был терпеть хоть двое суток, лишь бы получить это признание. Теперь, когда оно легло в папку, он мог не опасаться за себя.

Но Ревякину этого было мало.

– Вот видишь, лейтенант, дело мастера боится! – весело хлопнул он в ладоши после того, как Богдан отконвоировал задержанного в камеру. – Этого раскололи. И дружка его расколем. Он Шуринова нам на тарелочке с голубой каемочкой выложит…

– Хотелось бы.

– А если не выложит, то дело дрянь… Шуринов не дурак. Далеко не дурак. Он своим ребяткам поручать не стал. Там все друг друга знают, могут разболтать. И если вдруг засветится кто, вычислить не проблема. Он дружка своего по зоне нанял. Ну, я так думаю. Скорее всего, так оно и есть. В общем, со стороны людей привлек. Денег на них не пожалел, с машиной помог… возможно, в счет аванса. Надо сказать, Кривец и Шарков с работой справились. Если бы мы вовремя не хватились, хрен бы их нашли. Шарков пальчики оставил, но вряд ли они есть в картотеке. Он же не судим, приводов не имеет… Хотя приводы могли быть. А если нет?.. И Зойку они могли бы сработать чисто, без следов… Но им не повезло. Потому что повезти должно было нам. И нам, Богдан, очень крупно повезло… Теперь мы можем заявить, что Рычагова убили из твоего пистолета. Получишь строгий выговор, от этого тебя даже я не спасу. Но согласись, что это куда лучше, чем сесть за убийство…

– Не могу не согласиться, – уныло улыбнулся Богдан.

– Впрочем, заявлять не надо: в протоколе ясно указано, из какого оружия был убит Рычагов. Так что, старик, готовься к порке. Надеюсь, она не будет показательной…

– Ты веришь, что Шарков с Кривцом не собирались убивать Зойку?

– Не очень. Что им в Камыше делать? Если бы у нее там своя квартира была, можно было бы у нее переждать волну. Но ведь она с родителями жила…

– А уехали они почему? Может, все-таки кто-то предупредил их, что мы Зойку ищем.

– Может, предупредили. А может, и нет… С Кривцом надо говорить.

Ревякину явно не хотелось заниматься допросом: поздно уже, домой пора. Но железо нужно ковать, пока оно горячо. Поэтому он доставил Кривца на место, но допрос поручил Богдану.

Рослый мужик, габаритный, грубые черты лица, злые, замутненные душевным пороком глаза. И заклеенное пластырем ухо. Это его подстрелил сегодня Богдан.

Со слов Кривца Городовой заполнил шапку протокола и спросил, зачем Кривец и как проник в квартиру гражданки Пуховцевой.

– Позвонили в дверь, она и открыла, – пожал могучими плечами громила.

– Зачем вы позвонили?

– Да воды попить.

– Вы издевались над ней, над ее дочерью. Как вы можете это объяснить?

– Ну, говорю, мы воды попросили попить, а она – ребята, а хотите, я вам дочку свою на час продам? Сто рублей, и она ваша. Мы же не какие-то уроды, нас это взбесило, ну, и понеслось. И ее начали воспитывать, и дочку…

– А вот твой товарищ утверждает, что вы зашли к Пуховцевой, чтобы свести с ней счеты. Мыловарову вы устранили, осталось только разобраться с Пуховцевой…

– У моего товарища с головой не все в порядке, – хмыкнул бандит.

– Я бы не сказал, что он производит впечатление сумасшедшего. Экспертизу на его вменяемость мы, конечно, проведем, но уверен, что его признают дееспособным. Значит, и его показания будут иметь юридическую силу…

– Какие показания?

– Признательные. Гражданин Шарков утверждает, что это вы, гражданин Кривец, убили Мыловарову и Рычагова.

– Не мог он этого сказать. Не верю.

– Что ж, можете ознакомиться…

Богдан поднес протокол к глазам Кривца. Пальцем ткнул в ответы на вопросы, которые задавал Шаркову Ревякин.

– Вот, вы, гражданин Кривец, убили Рычагова… Вот, вы убили Мыловарову… А вот подпись Шаркова, с его слов записано все верно…

– Это не его почерк. Это вы все сами написали…

– Можем устроить очную ставку, – сказал Богдан.

– Что хотите, то и устраивайте. Я вам ничего не скажу. Никого я не убивал, и точка!

– А кто убивал?

– Не знаю.

– И кто такой Рычагов, вы не знаете?

– Понятия не имею.

– И Мыловарову тоже не знаете?

– Не знаю.

– Может, тебе память освежить? – вмешался Ревякин.

Он зло ударил Кривца ногой в грудь, свалил с табуретки, врезал ему в живот раз, другой. Богдан понимал, что делать этого нельзя, но ему не хотелось выглядеть белоручкой в глазах своего старшего товарища, который вытащил его из беды. Он тоже нанес несколько ударов…