Неподвижная земля

— Шегена?

Она кивнула и стала объяснять:

— Он зря дежурит у окна все свое свободное время… И вот ведь! Акботу выдавали замуж по старому образцу. Приехал незнакомый парень к ним в аул и стал ее мужем. Не успела узнать, не успела полюбить, — и он ушел на фронт. Кажется, он погиб или пропал без вести.

— Да… И сколько таких…

— Но Акбота ждет и надеется.

Шеген, не покидавший своего поста у почты, сказал в открытое окно:

— Акбота, у тебя нет сердца.

— У меня есть сердце, — ответила она, появляясь над ним в окне. — Но я не собираюсь раздавать его, как хлеб по карточкам. Кто придет — бери!

— Хорошо! Но мы еще вернемся в твой Еке-Утун и еще раз — и я уже не буду «кто придет». И мы с тобой…

— Никуда мы с тобой…

— Так я и буду стоять здесь?

— Да. Здесь будешь стоять.

В кабинет подполковника Андреева вошел тот же пожилой капитан, не похожий на военного.

— Вот, Владимир Антонович, принесли из кадров.

Он положил на столик у окна стопку одинаковых светло-зеленых папок. Подполковник первым взял личное дело лейтенанта Воронова А. А. и внимательно рассмотрел фотографию размером шесть на девять.

— Мальчишка, — сказал он.

Капитан заступился:

— Из тех мальчишек, на которых война взвалила бремя не по силам, не по возрасту.

— Так я же не в осуждение, я просто констатирую факт. Но вы — вы не правы. Бремя им не по возрасту, конечно, но, оказалось, по силам. Так… Воронов Анатолий Аркадьевич. Тысяча девятьсот двадцатого. Лейтенант. Место рождения — Саратов… Успел повоевать? Да… Под Москвой.

— Помнится, он ходил с геологами, — добавил капитан. — Хорошо знает пески и потому…

— Да. С геологами — с тридцать седьмого по самый сорок первый. С фронта отозвали, когда начали формировать конные патрули. Прошел краткосрочную подготовку. Но сейчас не о нем, не о Воронове, речь.

Капитан несогласно покачал головой.

— Я понимаю… — сказал он. — Но, по-моему, напрасно, Владимир Антонович… Это Досымжан после заброски сам пришел к нам и все рассказал. Выложил оснащение. Доложил, кто он и как был переброшен. Не побоялся угроз, которыми его там напутствовали. Правда, его задание никакого отношения к мосту не имело. Но я не удивлюсь, если в группе загадочного старшего лейтенанта окажутся досымжановские знакомцы по разведшколе… Что меня сейчас беспокоит — полное их молчание. Никаких ведь нет сообщений, что в тех квадратах удалось накрыть чужой передатчик.

— Очевидно, такая была договоренность, — ответил Андреев, продолжая рассматривать фотографию Досымжана. — Помочь-то им никто ничем не может, они только обнаружат себя. Мост для них главное. А удалось или нет, собираются узнать из каких-то других источников. А насчет Досымжана хочу думать, что вы правы…

— Черт возьми! — вздохнул капитан. — Откуда они взялись на нашу голову? Этот Жихарев… И самолетов вроде бы не было, чтобы так далеко в тыл…

— Теперь, к сожалению, это и не так уж далеко, — поправил его Андреев.

Уже в глубине песков, под вечер, когда тени всадников вытягивались к востоку, конный патруль лейтенанта Воронова приближался к приметному овечьему загону.

Седьмым с ними был Алибай.

В райотделе ему дали коня. Двустволка висела у него за плечами, дулами вниз. Но он даже не испытывал мальчишеской радости, что все получилось, как он хотел, что он наравне со взрослыми отправился на поиск убийц.

Первым загон увидел ехавший впереди Шеген. Он предостерегающе махнул рукой, давая знак остановиться, и сам вернулся под прикрытие бархана.

— Я! Я поеду и проверю, — не задумываясь предложил Алибай и тронул коня.

— Помолчи, молодой! — охладил его пыл сержант. — Обещал слушаться? Вот и слушайся.

— Ты лучше моего коня подержи…

Шеген передал повод Алибаю. А сам поднялся к гребню, залег и не высовываясь заглянул вниз.

Загон пустовал.

Земля там была покрыта плотным слоем сухого овечьего помета. Никаких следов чьего-либо недавнего пребывания обнаружить не удалось, даже когда въехали туда и спешились.

Шеген с отсутствующим видом ходил от одной стены к другой.

— Лопату!

Танкабай подал ему саперную лопатку. Шеген копнул в углу — раз, другой, третий — и выпрямился с победной улыбкой.

— Шегена кто обманет?

Воронов быстро вскочил и подошел к нему.

— Что там?

— Смотри сам, товарищ лейтенант.

— Конский помет?

— Да, свежий. Я думаю, вчера здесь были.

Они не стали задерживаться, поехали дальше и поздним лунным вечером добрались до саксаулового леса.

На песке застыли паучьи тени горбатых стволов и ветвей.

— Сержант, — распорядился Воронов, — чай разрешаю — пол-литра на человека.

— Есть…

Сержант отмерил именно семь банок, не больше, и пока вода закипала, Воронов сел, и все тоже сели в кружок, устроились поудобнее — приготовились слушать.

— Этот Жихарев исчез, — начал Воронов. — Наши патрули пока не обнаружили его. Начальник райотдела в Еке-Утуне говорил, а не используют ли они дорогу, по которой когда-то еще басмачи уходили от преследования в безводную пустыню.

— Такая дорога есть, — подтвердил сержант.