Непогашенная свеча

— Вот и хорошо, — кивнул Логоамар. — Лакез, остаёшься с ним. Отвечаешь головой. Остальные — за мной! Мы должны отстоять академию.

Глава 41

Я сидел в кресле и не мог даже пошевелиться — только моргал. Сидел и не мог поверить в то, как со мной обошлись. Изъятая печать забрала с собой столько сил, что я удивлялся, как до сих пор жив. Шла вторая бессонная ночь…

— Натсэ… — шепнул я.

— Вы зовёте свою рабыню? — полюбопытствовал рыцарь, оставшийся меня сторожить. — Не стоит этого делать. Академию окружили, и если она попытается прорваться…

Я только моргнул — язык больше не шевелился. Веки тяжелели.

Да очнись же ты! Она — там, в этом безумии, среди пылающего огня и мёртвых рож! Одна, без магических сил, без… Без меня.

Очнуться не получалось. Я с трудом раздирал веки, чтобы по меняющемуся выражению на лице рыцаря отслеживать события на карте. Ничего хорошего. Погибал клан Воды. Сколько там говорили Дамонт и Агнос, им времени понадобится? Два часа? Ха!

— Они прошли рунический барьер! — воскликнул рыцарь. — Начался бой на территории академии… И половины города уже нет…

Блеск, ребята. Вы всё просрали и даже лишили меня счастья обосраться вместе с вами.

Глаза окончательно закрылись. Непрошенный сон опустился на меня…

Я стоял на краю Яргара и смотрел вниз, на кипящую лаву. Хотелось броситься туда и сгореть навсегда. Чтоб даже памяти обо мне не осталось — чтоб не грустили Авелла и Талли. Всему есть предел. И тот, кто, из кожи вон выскакивая, изображает из себя героя, однажды бьётся головой об потолок.

Однажды мыльный пузырь, который с таким старанием надували все близкие люди, лопается, и приходится падать.

Рыцарь…

Маг…

Друг…

Любимый…

Ничего этого я не умел на самом деле. И сейчас, балансируя на грани смерти, я лучше, чем когда-либо, понимал: меня нет. Я был просто оболочкой, которую каждый накачивал тем содержимым, которое хотел видеть. Кому-то был нужен друг, кому-то — брат. А кто-то хотел любить. А я изо всех сил старался сыграть все роли, старался всем угодить, прожить тысячу кусков чужих жизней вместо одной, уничтоженной, своей.

Пора положить этому конец.

— Точно решил? — послышался знакомый задорный голос.

Искорка стояла рядом со мной, в развевающемся алом платье.

— Ты ведь стала частью меня, — сказал я.

— Ты только что выгнал меня. Наверное, тебе понадобилась моя помощь?

Я кивнул. Что-то во мне изменилось. Теперь, когда эта женская ипостась отделилась, я расхотел прощаться с жизнью. Во всяком случае — не так просто!

— Ревиевир сказал, что до того как придумали заключать печать в круг, многие маги превращались в свою стихию.

— И на самом деле это — высшее благо для мага, — кивнула Искорка. — Ты хочешь этого? Слияния? Но тогда ты не доносишь Огонь. Он вернётся в Яргар, мир переживёт пару десятилетий без жертвоприношений и — всё. Как будто тебя и не было. Ради чего, Мортегар?

— На высших рангах маг может принимать обличье стихии, — продолжал я, глядя в глаза ей, своей а́ниме.

Надо же, как забавно. А́нима — душа… Прямо как мои любимые мультфильмы, в которых я души не чаял.

— Тебе не доступен такой ранг, — жестко ответила Искорка. — Даже в годы расцвета лишь один Анемуруд приблизился…

— Мне доступно всё, — отрезал я.

— Мортегар, ты слаб. Ты не сможешь после этого стать прежним.

— Да? — Сделав шаг вперёд, я схватил её за горло. — Я изгнал тебя. Я угрожаю тебе. Быть может, я не так уж и слаб теперь, а?

Она улыбнулась. Несмотря на то, что я всё усиливал хватку, её голос звучал всё так же ровно:

— А ведь это действительно ты, Мортегар. Настоящий. Как же Мелаирим ошибся в выборе!

— Нисколько не ошибся. Меня нет.

Закрыв глаза, Искорка помолчала. А когда её веки поднялись, она уже не улыбалась.

— Тебе нужно слиться с Огнём. В одном ты прав: ты не воин. Твой путь — любовь, а не смерть. И я могу предложить тебе лишь один выход.

Само по себе соскользнуло алое платье с её плеч. Потом разжались мои пальцы. Захват превратился в объятие.

— Люби меня, сэр Мортегар, — прошептала Искорка, и её дыхание опалило мне кожу. — Сколько выдержишь эту битву — столько я буду помогать тебе. Дерись с Огнём его оружием. Распалим друг друга, и пусть наше пламя взовьётся до небес и пронижет землю насквозь. Но если ты растворишься во мне — ты умрёшь. Останусь лишь я в твоём теле — повелительница его и владычица мира.

— Да будет так.

Я наклонился вправо, увлекая её за собой. Взвизгнула и засмеялась Искорка, обвила меня в полёте руками и ногами. Одежда вспыхнула и превратилась в ничто за миг до того, как мы рухнули в раскалённую лаву.

Битва началась.

* * *

В реальном мире я открыл глаза и резко встал с тяжело бьющимся сердцем.

— Эй, ты чего? — насторожился рыцарь, положив руку на эфес ледяного меча.

— Ничего. — Я улыбнулся. — Меня нет.

И я действительно исчез. Сгинул, распался, обратившись в пламя. Оно жадно вгрызлось в кресло, перекинулось на соседнее… Я перекинулся на соседнее!

«Ещё, ещё!» — доносился из какого-то междумирья голос Искорки.