Непогасшая надежда

Я понимаю обеспокоенность Перуна. Так уж мы, Падальщики, устроены. Нам необходимо обозревать каждый миллиметр местности, чтобы быть уверенными в собственной безопасности, и незнакомец в наших отрядах не соответствует нашим требованиям. Но Маргинал с нами с самого начала. Я знаю, что Триггер ввел его в отряд Маяк, когда Тесса стала командиром. Причем сам Триггер тоже понятия не имеет, кто такой Маргинал. По крайней мере, он сам так говорит.

– Может, он где-то на дереве? Тогда я серьезно обеспокоен навязчивой идеей этого привидения о своей недосягаемости!

– Фунчоза, заткнись уже! Так все мертвых разбудишь! – шикает Ляжка.

– А где мы уже? Я нихрена не понимаю по этой карте! По-моему она зависла.

– Мозги у тебя зависли.

– Мне кажется, мы заблудились!

Фунчоза всегда начинает истерить от долгих прогулок. К счастью, истерика начинается как раз у подхода к деревне. И сейчас мы подошли к тому месту, откуда открывается вид, захватывающий дух.

9 декабря 2071 года. 13:00

Ноа

Воистину здесь отдыхаешь духом.

Мы находимся в районе деревни Растовача, что в бывшей Хорватии. Здесь борьба земли с самой собой прослеживается на каждом ее кусочке, хотя до Альп еще порядка пятисот километров, но земля уже встает на дыбы: то тут, то там вырываются из ровного земляного полотна холмы и горы. Как раз на одном из холмов мы и стоим, отсюда виднеются Плитвицкие озера – заповедник времен до Вспышки, который человечество внесло в список всемирного наследия. Реки, текущие сквозь известняк, создали в этой холмистой долине каскадные озера, сотни водопадов и множество пещер. Даже сейчас процесс не останавливается, и известняк в горах каждый год рождает новые водопады. Буковые и хвойные леса покрывают всю территорию заповедника, в котором уже до Вспышки запрещалось купаться, устраивать пикники, ведь человеческая деятельность очень быстро разрушает хрупкое равновесие экосистем.

Наши датчики приходят в движение, и если присмотреться, то среди буковых стволов можно увидеть стаю волков, чьи белоснежные мохнатые тела мелькают в тенях лесов. Мы часто видим здесь целые стаи косуль, они такие прыткие и осторожные. Наша экипировка их пугает, поэтому едва учуяв запах автоматного дула, пороха, электросхем, они резво вскакивают с лугового лежбища и прыгают вглубь лесов. Генетическая память подсказывает им, что мы для них опасность похуже волков. Мне жаль, что они меня боятся. Я бы хотел войти в их круг доверия, через них я мог бы стать ближе к Матери-Природе.

Летом здесь все пестрит красками: зеленые леса, бирюзовые озера, красные и оранжевые орхидеи. Не усмотришь всех деталей, не охватишь своим примитивным взором столь величественную красоту бытия без человека. Зимой же эта местность превращается в самое настоящее царство льда и замершего времени. Леса покрываются толстым слоем снега, озера замерзают, как и водопады, чьи воды останавливаются, словно их заморозили быстро и внезапно. Время остановилось. Как и история всего человечества.

Мы по обыкновению молча разглядываем потрясающий пейзаж с высоты холма. Эта картина навсегда врезалась мне в память: на фоне бескрайних лесных пейзажей, под лучами ласкового солнца, окруженные бесконечным птичьим гомоном, с высоты холма взирают на протекающую внизу бирюзовую каскадную реку солдаты в плотной громоздкой экипировке, в шлемах с дисплеем и камерой, с тяжелыми черными винтовками на плечах, в жилете с бронепластинами, набитом гранатами и патронными магазинами, неприкосновенным запасом для чрезвычайных ситуаций, в прочных ботинках с высоким голенищем и с лицами, спрятанными за черной балаклавой, чтобы оставлять, как можно меньше открытой поверхности пахнущего тела. Футуристический вид бойца больше соответствует какой-нибудь далекой отсюда планете, где атмосфера токсична, местная флора враждебна, и каждый шаг на неизведанной земле влечет за собой непредсказуемые смертельные последствия. Но нет. Это не далекая от Земли планета. Это – Земля. Мы собственную планету сделали токсичной для нас. Об этом мы и думаем, все сорок человек в экипировке Падальщиков.

Мы скорбим.

Именно здесь сердце зажимает в тугие тиски от сожаления за то, что мы потеряли по своей глупости. Мы променяли эти божественные красоты на набивание желудка и удовлетворение алчности. Нам никогда не вернуться сюда в образе прежнего человека. Мы должны измениться. Природа дала нам выбор: если хотите вернуться назад – вам придется уничтожить демонов внутри себя, иначе не пущу. Дворец природы действительно великолепен, и я чувствую, что мы еще не готовы к возвращению. Мы по-прежнему слишком трусливы.

Словно соглашаясь с моими мыслями, Падальщики один за другим покидают площадку обзора и с лицами полными погребальной печали спускаются вниз.