Непойманный дождь

— Биохимия — основная суть нашего Рюмина, его работа, его жизнь. А маски — хобби. Сначала он был обыкновенным коллекционером, а потом коллекция его так разрослась, а желание показать, похвастаться собранным до того гипертрофировалось, что он решил снять небольшое помещение и открыть музей. Два раза в неделю, иногда чаще, Рюмин приходил туда по вечерам: что-то там систематизировал, перевешивал маски по-другому, ухаживал за ними — но, думается, просто любовался коллекцией, как скупец любуется своим золотом. Убить его ты решил в музее, чтобы до поры до времени никто не связал гибель биохимика с его профессиональной деятельностью. Все опять же выглядело как случайность: хотели ограбить музей, а Рюмин просто встал на пути — сторож в это время ушел в ларек за сигаретами. Кстати, сторожа ты «услал» тоже весьма интересным способом, и тоже по-компьютерному, как в детской игре вроде «Сломанного меча» — одно цеплялось за другое. И опять же сыграл на такой простой человеческой слабости, как пристрастие к курению. Перед самым закрытием музея и незадолго до прихода некурящего Рюмина у сторожа из кармана «пропадает» пачка сигарет. Он отпрашивается у своего начальника на пять минут, тот его спокойно отпускает. Сторож бежит в ближайший киоск, но там оказывается закрыто — реализатору позвонили, что в доме у него пожар (ложный вызов). Сторожу не остается ничего иного, как пойти в магазин, который работает до одиннадцати, но находится через три квартала, довольно далеко. В очереди он проводит еще некоторое время. Этого хватает для того, чтобы убить Рюмина и поджечь музей. Таким образом, биохимик устранен и милиция до поры до времени не догадывается об истинной причине его убийства, потому что погиб он как музейщик-коллекционер, а не ученый, разрабатывающий всяческое зелье. Но примерно за неделю до захвата заложников в концертном зале и похищения детей из детского сада по городу проходит слух, что Рюмин занимался разработкой какой-то странной вакцины, она у него была украдена и находится теперь в руках неизвестных злоумышленников. Все это чистейший блеф. Но на родителей детишек он не мог не подействовать. Поставь себя на их место.

— Поставил. Тогда. Когда всю эту хренотень придумал, — безжизненно проговорил я.

— Да что ты страдаешь? Детишкам ничего бы не сделалось, ведь никакой вакцины не существует.

— И Рюмина больше не существует, опровергнуть некому.

— Так ты на это и рассчитывал.

— Хорошо рассчитал.

— Прекрасно. Филин был очень доволен, о чем свидетельствует твой банковский счет. Теперь он мог диктовать любые условия — вся верхушка власти оказывалась у него в руках, причем не только на момент теракта и захвата заложников, но и навсегда, потому как действие вакцины пожизненное. Только произошло одно непредвиденное обстоятельство — теракт не состоялся, и вообще всю дальнейшую деятельность пришлось свернуть. Жена Гриценко, с которой он в разводе, совершенно незапланированно пришла на этот самый концерт и привела сына. Ну, конечно, Филин не мог пойти на то, чтобы среди заложников оказался его сын. Операцию отменили, детей на следующий день просто вернули. Но это еще не все: Антон, шестилетний сын Гриценко-Филина, был похищен прямо из концертного зала. Как это могло произойти, непонятно: мать все время находилась рядом, людей Филина было до хренища. Так вот, теперь самое главное — ты должен вычислить, кто похитил ребенка Гриценко. Если не сможешь, и тебе, и мне кранты. Но ты сможешь, я знаю, ты и не такие штуки проделывал. Я дам тебе весь расклад на все окружение Филина. Да он у тебя, расклад этот, когда-то был, но я не нашел нигде ни в твоем компе, ни на дисках — наверное, все подчистил, перед тем как залечь в больницу, но не беда. Ты должен вычислить, у кого мальчик, иначе…

Я давно уже его не слушал — сидел, спиной привалившись к дивану, безжизненно, мертво, и представлял, как рассказываю сказку Тоне. Я не мог больше его слушать! Я должен был чем-то занять свою голову, уши, глаза — я и занял: представлял, как рассказываю сказку, видел восьмилетнюю Тонечку, сидящую у меня на коленях, рассказывал и слушал, рассказывал и был тронут, рассказывал и очень старался сосредоточиться на этом рассказывании. Рассказывал, обняв мою маленькую сестренку, — и вдруг закричал. Завопил благим матом. Заколотил кулаком по коленям, забыв, что там Тонечка. А вспомнив, совсем обезумел…