Непохожие

Нелли стоит у умывальника, опустив голову. Её спина так напряжена, что кажется, будто острые лопатки вот-вот прорвут кожу… Я не знаю, что сказать, какие выбрать слова. Я даже не уверен, что мне знакомы её чувства, ведь когда помер мой отец, я ощутил лишь облегчение. Таким дерьмом он был.

— Не плачь…

— Я не плачу. — Нелли оборачивается, и это становится очевидным. — Извини, ты, наверное, тоже хочешь в душ.

— Нам ведь лучше поторопиться? — хмурюсь.

— Конечно.

Нелли выскальзывает за дверь. Я брезгливо оглядываюсь. Вот где не мешает сделать ремонт в первую очередь. Это же какой-то кошмар! Заплесневелые стены, мерзкого цвета облупившаяся краска, ржавые потёки в поддоне и болтающийся на честном слове кран…

Когда я возвращаюсь из душа, Нелли сидит на том самом диване, зажав коленями руки, и смотрит перед собой ничего не видящим взглядом. Я быстро одеваюсь. Накидываю осточертевший пиджак, а с галстуком уже не заморачиваюсь. Нелли же логично предпочла более удобную одежду — чёрную водолазку под горло и джинсы.

— Пойдём?

Она вздрагивает, как будто всё это время я был для нее незримым.

— Да, конечно. Спасибо, что возишься со мной. Это необязательно.

На ее глупое замечание у меня ответа нет. И вообще, чем дольше нахожусь в её обществе, тем больше безответных вопросов возникает в моей голове. Миша ждёт нас аккурат под знаком кирпича. Забираю у водителя ключи, распахиваю дверь перед Нелли, а когда она садится, быстро оббегаю капот и ныряю следом. Нелли называет адрес. Я вбиваю его в навигатор и плавно вливаюсь в дорожный поток. Первое время мы молчим, что здорово действует на нервы.

— Говорят, небо плачет, когда уходит хороший человек.

Нелли отворачивается от залитого дождём окна. Уже совсем стемнело, я не могу разглядеть её лица, даже несмотря на то, что по нему скользят огни едущих навстречу машин.

— Тогда, полагаю, умер кто-то ещё, — она невесело улыбается. Интересно… И что это должно означать?

— Вы не слишком ладили с покойным?

— Да, не слишком.

Что ж… По крайней мере, это объясняет, почему она не бьётся в истерике.

— Он скончался внезапно?

— Я… — Нелли растерянно пробегает пальцами по волосам, — не знаю. Мы не общались несколько лет. Извини…

— За что?

— У тебя явно были другие планы на этот вечер. Ты сможешь уехать, как только высадишь меня у дома. Я не жду, что ты станешь мне помогать. Ч-чёрт, я даже не знаю, что надо делать…

— Сейчас всё организуют специальные конторы. Ты только плати.

Нелли кивает. И снова отворачивается. Я решаю, что лучше всего её будет отвлечь разговорами.

— Кстати, а почему у тебя нет машины?

— Потому что моей зарплаты не хватает на то, чтобы покупать всё… Стоял вопрос — или ремонт в квартире, или покупка машины. Я выбрала первое, как ты понимаешь.

— Ты сделала всё по высшему разряду. Отличный антиквариат. Какие-то семейные реликвии?

И снова она на меня смотрит. Мы выезжаем на трассу, и встречных машин становится гораздо меньше. Зато горят фонари.

— Я росла в семье военного. Мы восемь раз переезжали с места на место. Никаких семейных реликвий не сохранилось. Да вообще ничего не сохранилось…

— В каком смысле?

— Мой отец — агрессивный урод, который в приступе ярости крушил всё, что попадётся под руку. В ход шли посуда, стулья… Однажды он даже опрокинул сервант.

Я свожу брови над переносицей. Неудивительно, что вырвавшись из дома, Нелли порвала все контакты с семьёй.

— Он бил тебя?

— Нет. Но мною он шантажировал мою мать… Угрожал, что если она уйдёт, то никогда меня не увидит.

Нелли проводит плечом по щеке, как будто стирая слёзы. Вот только слёз и в помине нет. Просто в свете проносящихся фонарей её глаза блестят сильнее обычного.

— Похоже, он был той еще сволочью.

С губ Нелли слетает задушенный смешок:

— Даже не сомневайся. И кстати… Я, наверное, должна извиниться.

— За что? — Навигатор велит съехать с эстакады через двести метров. Я включаю поворотник и снова кошусь на Нелли.

— Когда твоя Наталья сказала, что ты не даёшь ей видеться с дочкой…

— Ты вспомнила свою историю? — подсказываю я.

— Вот именно. Вероятно, она и повлияла на то, чем всё в итоге закончилось. Это было непрофессионально.

— Нет, — вынужден признать. — Там был мой косяк. Это я не дочитал до конца Натальины бредни…

Нелли жуёт губу и спустя какое-то время кивает.

— Да, ты повел себя как настоящая задница.

Ага. Именно так. Смеюсь… В салоне, несмотря ни на что, становится хорошо и уютно. Хорошо до того, что сморённая стрессом и выпитым алкоголем Нелли засыпает, свесив голову на плечо.