Непохожие

— Съехать? — повторяю я и, стиснув зубы, делаю глубокий вдох. Убеждаю себя, что не стоит драматизировать ситуацию. Мы взрослые неглупые люди. Я объясню, что вышло недоразумение, и всё будет как раньше. Даже если Нелли психанула и уже куда-то съехала на эмоциях, не проблема всё отыграть назад. В голове по струнке выстраивается куча доводов. Я отличный юрист. Я могу кого угодно убедить в чём угодно. И уж конечно, я могу убедить свою любимую женщину меня не бросать из-за какого-то идиотского недоразумения. Дело пустячное. И выеденного яйца не стоит.

Я смогу убедить… Я смогу её убедить. А если нет… А если нет? Что тогда?

Упираюсь ладонями в стену, широко расставив руки, и опускаю голову. Бедная девочка лишилась работы. Тут ещё я… И думать не хочу, какой несчастной она себя чувствовала. Ну почему… почему она не поделилась со мной? Не считала, что это важно? Так она же… всё. Она — моё всё. Какого хрена? Неужели она этого не понимает?

«А ты ей хоть когда-нибудь на это намекал?» — пронзает мозг мысль. Я судорожно выдыхаю. Хватаю телефон снова.

«Где ты? Когда будешь дома? Нам надо срочно поговорить!».

«Я в Нью-Йорке. Еду в аэропорт».

Так она не шутит, что ли?

«Напиши номер рейса. Я встречу».

Номер приходит. И после она исчезает из сети.

Я еду домой, где меня уже заждалась Мишка. Отпускаю Галину Сергеевну, надеясь, что привычный размеренный уклад хоть как-то меня успокоит, но когда приходит ночь, я на нервах не могу сомкнуть глаз. Меня захлёстывает виной. Наши отношения потребовали от Нелли слишком больших жертв. Взять хотя бы её работу. Я, признаться, не верил, что у Вишневской на меня какие-то виды. Не верил аж до тех пор, пока не узнал, что эта мстительная сука уволила Нелли... А та ведь всё понимала. Но даже это не заставило её от меня отказаться. При том, что я сам отказывался от неё много раз.

И как теперь загладить свою вину? Я не могу допустить, чтобы она из-за меня пострадала. Я хочу делать её счастливой, а не несчастной. Да, мне не совсем по душе гламурный образ жизни, но… Ч-чёрт. Если для Нелли это всё действительно важно, я и его приму. Лишь бы дать нам шанс.

Я доживаю до утра лишь потому, что, наконец, понимаю, чем занять эту ночь. В конце концов, я юрист, и хоть трудовое право — не мой конёк, я сделаю всё, чтобы восстановить Нелли на работе. Это меньшее, что я могу для неё сейчас сделать. У стервы-Вишневской нет ни одного шанса…

Меня немного отпускает, лишь когда среди лиц, выходящих из зоны прилёта, я замечаю родное лицо. Вскидываю руку над головой. Машу зажатым в ней букетом. А когда Нелли, чуть помедлив, всё же ко мне подходит, сгребаю её в объятья.

— Я должен извиниться, — сиплю в волосы. Пахнут они не так, как я привык. Наверное, Нелли воспользовалась предложенным в отеле шампунем.

— За что?

— За всё. Кстати, мы подаём в суд…

Нелли отстраняется и, чуть нахмурившись, проходится внимательным взглядом по моему лицу. Мимо куда-то спешат люди, мы стоим на их пути и не сходим с места. Стремительный поток разделяется, обтекает нас и снова сходится воедино у выхода. А мы всё молча изучаем друг друга.

— В суд? — моргает она. — А… на кого?

— На Вишневскую, на кого же ещё? Она не в себе, если думает, что я вот так позволю выпереть мою женщину. Чёрта с два. Когда я с ней разделаюсь, от неё мокрого места не останется. Ты только не волнуйся, ладно? Процесс может занять некоторое время, но ты не лишишься любимого дела. Обещаю.

— Это уже неважно.

Нелли смотрит на меня как-то странно. И мне какого-то чёрта начинает казаться, что поздно! Что я проиграл.

— Нет, я тебя в обиду не дам! — стою на своём, набычившись. — Да что мы тут топчемся? Ты, наверное, устала. Поедем домой, а?

— Я не знаю, где теперь мой дом.

— Глупости! Твой дом там, где я.

— А твой риелтор сказал, что ты меня отселить хочешь, — голос Нелли звучит обиженно, как у первоклашки. Кажется, ещё чуть-чуть — и она шмыгнет носом.

— Да он всё напутал, дурак! — Нелли как будто обмякает. Господи, это не Гришка дурак, а я. Сколько ей нервов стоила моя дурость — не хочу даже думать. Лишь бы только она простила… Я забираю у Нелли небольшой чемоданчик и тараторю, чтобы заполнить ужасную, давящую тишину: — И в следующий раз предупреждай, когда надумаешь куда-то уехать. Пришли прораб, реставратор, а тебя нет! Что мне прикажешь делать? Откуда я знаю, какие у тебя планы на эту чёртову кухню? Не мне же на ней готовить. Да и вообще, где это видано — улететь на другой конец света, не предупредив… Не предупредив…

— Кого? — ловит меня Нелли. И хоть её лицо всё так же безмятежно, я вдруг понимаю, что от моего ответа сейчас зависит вся моя дальнейшая жизнь.

— Что значит — кого? Твоего будущего мужа, конечно. Клянусь, если ты ещё хоть раз выкинешь что-нибудь подобное, я…

— Что?

Тут хочется ляпнуть что-то вроде «надеру тебе задницу», но учитывая её негативный опыт, это не такая уж хорошая идея. Я вздыхаю. Протягиваю руку, касаюсь её щеки пальцами, смещаю ладонь на затылок, притягивая Нелли к себе и шепчу ей прямо в ухо:

— Я очень расстроюсь — раз. И буду очень переживать — два.