Непокорная

Бусинка… Так меня называла только мама. Я помню, как Таня после смерти родителей пыталась пару раз так ко мне обратиться, думая, что это поможет свыкнуться с их гибелью, а я в ответ устраивала дикие истерики. Потом сестра перестала пытаться, и бусинкой я была только для мамы.

А ведь я уже забыла про это обращение. Как много, оказывается, стёрлось из памяти за эти годы.

— Мама, — вновь прошептала я и сделала к ней пару шагов, но остановилась, внезапно осознавая, что означает для меня эта встреча. — Ты здесь?… Я мертва?

— Я же сказала, что тебе еще рано. Твоё время не пришло.

— Не понимаю.

Она протянула руку, касаясь моих волос, и улыбка стала печальной, а в голубых глазах поселилась грусть.

— Ты стала такой взрослой и такой красивой… Прости меня, дочка.

— За что?

От этой нехитрой ласки защемило в груди от тоски, которую не смогли заглушить годы разлуки. Как же сильно мне её не хватало.

— За то, что оставила вас.

— В этом нет твоей вины.

— Ты всегда была похожа на меня больше остальных. Дело не только во внешности. Ты всегда была импульсивной, яркой и независимой. Вспыхивала как спичка от любой мелочи. И всегда знала, чего хочешь и шла к цели любыми способами. Даже в детстве. Тане было проще отдать тебе что-то, чем спорить.

Да, моя отвратительная черта характера.

— Зачем ты мне это говоришь? — спросила у неё.

— Затем, что когда-то надо отступать. Не играй с огнём, бусинка. Это слишком опасно. Иногда надо отступить и сдаться, — с каждым словом она становилась всё прозрачнее.

— Мама! — я вытянула руку, пытаясь поймать остатки её тепла.

Я не могла потерять её снова. Думать о том, что её больше нет, я не могла.

— Мы встретимся, Лиза… обязательно встретимся… — прошептала мама, окончательно растворяясь в воздухе.

Я вновь осталась одна.

Не могу сказать, сколько длилось это состояние. Может минуту, а может целую жизнь.

Я была водой. Тягучей, прозрачной, как слеза, и такой же пластичной. Я плыла. Плескалась и ни о чём не думала.

Кажется, иногда я выныривала из забвения. Всего на пару секунд, которые казались вечностью… и вновь падала в омут небытия.

Так продолжалось более десятка раз, я уже перестала считать, полностью отдавшись во власть собственным ощущениям, когда внезапно всё прекратилось.

Открыв глаза, я была готова увидеть кого угодно. Вплоть до смерти в чёрном плаще с косой. Но кого я точно не ожидала, так это её.

— Ты? — хрипло прошептала и закрыла глаза, всё ещё отказываясь верить.

Просто дежавю какое-то. Сначала мама, теперь сестра.

— Лиза, — услышала я взволнованный голос и ощутила мягкую прохладу её ладони, когда Таня коснулась рукой моего лба. — Лизочка, ты меня слышишь?

— К-как?…

Снова открывать глаза было трудно. Больше всего мне хотелось отключиться и забыться сном. Тело было невероятно тяжелым и неповоротливым, а мне так хотелось вернуть себе ощущение легкости и воздушности.

— Что ты хочешь знать, милая? Как ты оказалась здесь? Или что здесь делаю я?

И то и другое. Вообще, где я и почему до сих пор жива? А также меня волновала сущность, которой я всё ещё не ощущала. Неужели перегорела?

Скорее всего, в обычной жизни со мной случилась бы истерика, но сейчас я была спокойна и даже отрешена. Наверное, это можно было объяснить препаратами, которые мне вводили. Но это тоже казалось неважным.

— Всё, — прошептала я, заставляя себя открыть глаза.

Обычная безликая палата — белые стены, хромированные ручки и какие-то приборы. И на фоне этого бледное осунувшееся лицо старшей сестры.

— Ты пробыла без сознания четверо суток. Тебя прокляли.

Чёрная мамба… Я помню эту огромную змеюку.

Значит, четверо суток. Девяносто шесть часов страха для всех. Девяносто шесть часов борьбы за жизнь, которую я, по сути, проспала.

Кивнула, давая отмашку ей продолжать.

— Тебя спас Щит. Слава Богу, Сергей был дома, когда я почувствовала откат, мы сразу перенеслись к тебе, — она тяжело сглотнула и сморгнула наворачивающиеся слёзы. — Ох, Лиза, это было так ужасно. Неизвестно откуда взялся Саид. Им удалось уничтожить проклятье, до прихода Стражей, которые почувствовали выброс. Ты же была так слаба, яд пробирался к сердцу, а сущность…

Вот он момент истины.

— Сгорела? — спросила я, готовая принять любую новость.

— Что? Ох, нет. Целителям пришлось на время усыпить её. Щит, пытаясь спасти и защитить тебя начал подпитываться напрямую от сущности, и чтобы она не выгорела, её укрыли и усыпили. Давая тебе возможность восстановиться самостоятельно.

— Она… жива?

Не знаю, чем меня накачали, но апатия начала проходить и сознание накрыло волной облегчения.

— Да. Но трогать её пока нельзя. Некоторое время тебе придётся побыть простым человеком.

Это неважно. Главное, она не выгорела.

С тварюшкой разобрались. Вопрос номер два, который не давал вздохнуть полной грудью.

— Саид?

Таня некоторое время меня разглядывала своими невероятными серыми глазами.

— Мы с ним дежурим у твоей кровати по очереди. Он в соседней палате отсыпается после бессонной ночи. Отказывается уходить… А еще Саид пытался избить Сергея.

— О-о-о.