Непокорная для Бешеного

— Зови, — услышала за спиной холодный без малейших признаков эмоций голос главаря.

Мучители бросили Влада, и тот, снова упав на колени, уставился мутным взглядом мне под ноги. Шрам на его лице налился кровью, потемнел, сделав красивые когда-то черты жуткими и пугающими.

Утерев рот тыльной стороной ладони, я с ненавистью зыркнула на Чеха. Урод же снова мерзко заулыбался и, глядя поверх моей головы, мягко произнёс:

— Простите, что пришлось ждать. Вам всё компенсируют.

— Ничего, — ответил напряжённый женский голос. — Где брачующиеся?

— Перед вами, — проворковал босс.

Я обернулась. Женщина в строгом костюме и тяжёлых роговых очках, встретившись со мной взглядом, отшатнулась, будто увидела привидение. Побледнев, пролепетала:

— Что…

— Они такие нетерпеливые, — с театральным сожалением покачал головой Чех. — Брачная ночь состоялась. Зарегистрируйте же брак, пока эти шалуны снова не взялись за своё.

— Но я замужем! — пискнула я без особой надежды.

— Уже нет, милая, мы чуть-чуть поторопили процесс, — криво ухмыльнулся Зубр.

Заметив в его руке пистолет, женщина попятилась.

Голос босса приобрел металлические нотки:

— Куда же вы спешите? Эти двое так хотели связать свои судьбы, а вы лишаете их радости? Не годится так.

Зубр преградил ей путь к бегству, и плечи незнакомки обречённо опустились. Стараясь не смотреть на меня, она спросила данные жениха и невесты, и приспешники Чеха быстро подсунули ей бумагу.

Дальше все покатилось, будто чертовое колесо с обрыва. Стремительно. С гулом. Без возможности спастись.

— … Варвара… согласны ли вы…

Я слышала ее речь обрывками, едва улавливая смысл, и пролепетала «да», стоило увидеть, как к виску не соображающего Влада прижалось дуло пистолета. Шрам тяжело приподнял голову и посмотрел прямо на меня, будто на секунду очнулся. Этот взгляд был одновременно хищным и одинаково загнанным и сломанным.

Пожалуйста… Пожалуйста… Казалось, говорит он мне.

Или…

Не делай этого… Не смей...

Когда женщина прочитала имя моего будущего мужа, ехидные смешки громил заставили сердце сжаться от неприятного предчувствия.

— Денисов Владислав Александрович… а вы согласны...

— Согласен-согласен. Он безграмотный, — влез в фальшиво-торжественную речь женщины Чех. — Крестик за него поставлю я.

Глава 40

Бешеный

Она была страстной. Смотрела на меня снизу вверх и, лукаво улыбаясь, проводила горячими губами по налитому члену, невесомо покусывала головку, щекотала кончиком языка уздечку. Меня сводила с ума синяя бездна глаз и, изливаясь ей в рот, не мог дышать. Будто сам захлебывался спермой.

Когда кислород закончился, я упал на колени перед женщиной. Второй раз в жизни.

Первый был, когда умерла Мила. У меня подогнулись колени на ее похоронах. Смотрелось будто поддерживаю убитого горем Лютого, но мне было так больно, что я почти не соображал, что творил.

И снова было больно. За то, что отдаюсь так искренне-отчаянно другой. За то, что хочу ее сильнее чужой жены…

Яростный огонь потек по венам, мышцы скрутило, позвоночник захрустел, голову внезапно сковало льдом и дернуло назад. Горло затопило вязкой слизью, с трудом, но я выплюнул ее. Затем еще и еще дернуло, обожгло щеки и скулы, ледяная вода наполнила рот и забила нос.

Я устал сопротивляться. Хлебнул с лихвой и…

Очнулся.

— Доброе утро, Бешеный, — знакомый голос вызвал приступ тошноты. — Или Серый. Или Влад. Сколько имен насобирал, не счесть, да? Сам не путаешься?

Зубр сдавил мой затылок и, нажав, погрузил в воду. Держал долго, а у меня не было сил сбросить с себя тяжесть. Так и барахтался под водой, захлебываясь от усталости и неожиданности.

Убью, мразь…

Стоило почувствовать свободу, резко вдохнул и откашлялся. Воздух обжигал легкие, кислота подступила к горлу. Я согнулся над бассейном и выплеснул содержимое желудка. За что получил удар по затылку, не сильный, но хватило, чтобы мир на миг погрузился во тьму.

— Хватит, — ласково попросил Чех, вновь вытягивая меня в жестокую реальность. — Мне он нужен живым.

— Да, босс, — Зубр небрежно дернул меня за шиворот и, передвинув по мокрому камню, бросил под ноги шефу.

— А теперь поговорим, — тем же елейным голоском протянул Чех.

Я приподнял голову и бросил полный ненависти взгляд в больного ублюдка.

— Где Варя? — голос ломался на хриплые звуки.

— Живая и невидимая, не переживай, Вла-дик. Устроишь ей сегодня первую брачную ночь по всей программе.

— Что ты несешь? — я еще немного поднялся, но больная рука совсем воспалилась, и меня бросило на мокрый пол, как рыбешку на пирс.

— Ах, ты же не помнишь ни черта. Это поправимо. Я люблю фильмы, ты же знаешь, — Чех щелкнул на пульт, и на боковой стене помещения ожила картинка. Варя стояла передо мной на коленях. Заплаканная, испуганная… униженная. Она ласкала меня ртом на глазах у всех.

— Ублюдок… — прошипел я, сжав челюсти и кулаки.

— Ей понравилось, ты не переживай. Как и тебе, впрочем. И это не помнишь? Вот же трагедия… — он сложил перед собой руки крест накрест, а локти упер в подлокотники. На его бледной болезненной роже была такая сладкая гримаса, что меня снова замутило.