Непокорная. Я тебя завоюю

Уснула я под утро, а когда проснулась и, приняв душ, вышла в кухню, там меня встречала бабушка Маша со свежесваренным кофе и огромным букетом цветов, красовавшимся в вазе на столе.

– Цветы? – удивилась я. – Откуда?

– Курьер принёс, – улыбнулась бабуля и поставила передо мной чашку кофе.

– Тебе?

– Нет, детка, тебе.

– Шутишь? – посмотрела я на бабушку недоверчиво.

– Нет, правда тебе.

– И от кого же?

Андрей прислал? Но он не знал бабушкиного адреса.

– Там есть записка, – кивнула бабуля на цветы.

Я выудила белый лист плотной бумаги, сложенный вдвое, и развернула его: «Извинения приняты. Свои я принесу в Москве. До встречи. Р.Н.»

– И кто же этот Р.Н.? – зло прошипела я, разрывая конверт на мелкие клочки.

– Брось, Алёнка, – усаживаясь напротив, сказала бабушка. – Ренат неплохой человек.

– Неплохой человек? – ахнула я.

– У Соломона Карловича не может быть плохого племянника.

– А Соломон Карлович у нас господь бог, – фыркнула я.

– Нет, но он очень интеллигентный человек. И я уверена, Ренат Несветаев, такой же.

– Бабушка, как ты можешь? – возмутилась я. – Я же тебе рассказывала о нашем с ним знакомстве в Швейцарии.

– Рассказывала, но вчера я поговорила с ним и убедилась, что ты слишком предвзято к нему относишься.

– Предвзято?

– Конечно, – уверенно кивнула бабуля. – Ну, нашла коса на камень. Бывает. Но вы оба взрослые люди, я уверена, стоит вам только поговорить спокойно, отбросив все предубеждения, и он тебе понравится.

– Понравится? – Если глаза действительно могут вылезти на лоб, то мои именно это и сделали.

– Прекрати переспрашивать. Это в конце концов невежливо, – одернула меня бабушка.

– Да я не знаю, как реагировать на твои слова!

– А ты не реагируй. Просто послушай, Алёнка, что тебе бабушка скажет. Всё-таки я жизнь прожила, и у меня за плечами ого-го сколько всего. Так вот, – сделав глоток кофе, сказала бабушка, – часто мы неверно трактуем собственные эмоции. Да, Ренат повёл себя не очень красиво в Санкт-Морице, но и ты не ангел. Вспылили, наговорили лишнего. Но ведь не обязательно из этого рождается ненависть.

– А что же ещё? – поморщилась я.

– Настоящая страсть. Истинная любовь, – улыбнулась бабушка.

– Ну ты и сказанула! Какая страсть? Какая любовь, к чертовой бабушке!

– Не выражайся, Алёнка.

– Извини, просто меня бесит вся эта ситуация с Несветаевым. И он меня бесит.

– А вот ты его – нет, – уверенно заявила бабуля. – Видишь, цветы прислал, извиниться планирует.

– Ты читала записку?

– Конечно. Может, цветы мне предназначались, – усмехнулась бабушка. – Мне, знаешь ли, тоже все ещё дарят цветы.

– В это я охотно верю. А вот в то, что Несветаев способен извиниться, или в то, что он неплохой человек, нет, не верю.

– Это у тебя пройдёт, Алёнка. Вот увидишь. Из такого бурного начала может получится очень крепкий союз.

– Прекрати, бабуль! Тебя куда-то не в ту степь несёт. Никакого союза с Несветаевым нет и быть не может. Он высокомерный хам. Я таких не перевариваю.

– Знаешь, детка, мужчины, по большому счёты, изначально все лишь слегка лучше орангутанга. От нас, женщин, зависит, какими они станут в итоге.

– Ну да, – хохотнула я. – Я верю в аксиому: горбатого могила исправит.

– А я в другу верю, – улыбнулась бабушка.

– В какую же?

– Вода камень точит, детка. Вода камень точит.

Я прожила в Питере ещё две недели. Андрей так и не вырвался – слишком много работы. Я даже была рада этому. Мне было не до него. Мы лишь сговорились созвониться, когда я вернусь в Москву, и поужинать вместе.

С бабулей мы жили хорошо. Несветаев в наших разговорах после того дня не всплывал. Цветов от него я больше не получала и надеялась, что эта история осталась позади. Столько лет мы оба жили в Москве, никогда нигде не сталкивались. Дай бог, больше нигде и не столкнёмся.

Отец мне не звонил. Мама о происшествии в Швейцарии не упоминала, когда мы с ней разговаривали по телефону. А значит, все устаканилось.

Через две недели я решила вернуться в Москву. Бабушка собиралась на лето уехать на дачу, что была у неё где-то под Петербургом. Я не ездила туда лет десять, а то и больше. Дом там совсем разваливался, а бабушка нехотела перестраивать его, говорила, что это память о прошлом.

В Москве меня никто не встречал, моралей мне не читал, но и радости не проявлял. Я была этому рада. Пусть меня лучше не трогают. Я созвонилась с Андреем и в тот же вечер он повёл меня в один из лучших ресторанов столицы.

Глава 12

Ренат

Смелый уже полчаса сидел передо мной, глотая сопли. На столе перед ним были разложены документы, в которых чёрным по белому раскладывалась вся схема той махинации, которую он много лет назад планировал провернуть при помощи доверенного лица моего отца, Александра Подгорного, и скинуть Арсения Несветаева.

– Ты долго ходил чистеньким, Смелый, – сказал я, – но сколько веревочки не виться, конец все равно найдется.