Непокорная красавица

«Вот уйдет она, и что ты будешь делать? Сидеть и хандрить по случаю того, что из-за тебя пострадал человек? Ты не мог это остановить. Ты лез из кожи вон, чтобы такого не случилось, а в том, что произошло в бою, нет твоей вины».

Он это знал, но ему было больно, еще больнее было от мысли, что Лорелея уйдет.

– Подождите.

Она остановилась, оглянулась.

– Я не такой, как другие ваши знакомые.

– Совершенно верно.

– Да? Тогда я вас не отпускаю. Оставайтесь, мадам художница, посмотрим, на что вы способны.

От ее улыбки у него потеплело на душе.

– Замечательно, – сказала она и, взяв его за руки, отвела к окну и показала на кресло с красной плюшевой обивкой. – Сядьте сюда.

Джек сделал, как было велено. Лорелея некоторое время смотрела, потом походила по каюте, глядя на него под разными углами. Она задумчиво хмурилась и была так восхитительно хороша, что Джек сомневался, долго ли сможет держать себя в руках, чтобы не накинуться на нее с поцелуями.

– Так не пойдет, – вздохнула Лорелея и подбоченилась.

– Что не так?

– Все. Вы совсем не похожи...

– На пирата?

Она сморщила носик, как будто его подсказка разозлила ее, хотя он не мог сообразить почему.

– Нет, с этим все в порядке. Я хочу уловить вас.

Джек встал и подошел к ней.

– А я очень хочу, чтобы вы меня уловили.

– Джек! – В ее голосе послышалось предупреждение, она схватила его руки и прижала к бокам.

Он улыбнулся. Впервые она назвала его по имени, сказанное ее сладким контральто имя звучало чудесно. Он провел пальцем у нее под подбородком.

– Закройте глаза, – прошептал он.

– Вы собираетесь меня поцеловать?

– Ш-ш-ш... Доверьтесь мне.

Он увидел сомнение в ее глазах, но потом, к его удивлению, она подчинилась. Джек дотронулся до ее губ. Лицо у нее было белое, как чистейшие сливки, морщинка на переносице напомнила ему мускатный орех. О да, она редкая красавица, в ней есть огонь и ум, таких женщин он еще не встречал.

– Подумайте обо мне, – сказал он, наклонившись к ее уху, – и скажите, что видите.

Он думал, она скажет – пирата с занесенной над головой саблей, и ответ его ошеломил:

– Я вижу вас таким, каким вы были в таверне, с длинными волосами, раскиданными по плечам.

Она открыла глаза и улыбнулась так, что у него закололо в паху.

– Попались? – со смехом сказала она и, к вящему его изумлению, закинула руки ему на шею и обняла.

От неожиданности Джек замер. Это было легкое, дружеское объятие, оно выражало чистейшую симпатию. Такого Черный Джек еще не испытывал, только Кит так его обнимал. Не догадываясь о его своеобразных чувствах, Лорелея, как белка, пробежалась по каюте.

– Я знаю, что мне надо. – Она потащила его к кровати. Джек вскинул брови. – Я хочу, чтобы вы лежали в кровати.

– Интересная мысль. Я хочу того же от вас.

Она широко открыла глаза.

– Перестаньте, я серьезно, речь об искусстве. Я хочу, чтобы вы лежали так, как я застала вас утром. На боку, глядя на дверь.

Он предпочел бы, чтобы она лежала на боку и смотрела на него. Обнаженная. Такой день настанет. А сейчас надо ей подыграть, пусть ее доверие окрепнет, а когда она будет думать, что держит ситуацию под контролем, и потеряет бдительность, тогда...

Джек послушно лег на кровать. Лорелея подоткнула вокруг него подушки. Его окатил нежный запах роз, и он глотнул блаженное излучение ее тела. Ах, ее груди были на расстоянии вытянутой руки, и все же он не посмел сделать то, к чему призывали его душа и тело. Стиснув зубы, он боролся в себе с адским пламенем, грозившим поджечь его штаны.

– Прекрасно, – наконец объявила она. – Кроме одной вещи.

– Какой?

Она подошла, развязала кожаный ремешок, державший волосы, и стала укладывать их по плечам. Джек затаил дыхание. Руки, забравшиеся в его волосы, обжигали. Не говоря о том, что ее груди были на уровне глаз, так близко, что он мог бы наклонить голову и коснуться губами.

Он скрипнул зубами – пытка оказалась невыносимой. Но если он сейчас прижмет ее к себе, он провалит все – она, конечно, выскочит за дверь, убежит и пошлет его к черту.

Лорелея – художник, она не видит в нем мужчину. Он для нее нечто вроде фрукта, который она собралась рисовать. А вот если он ей подыграет, наверное, она позволит ему... показать свой банан.

– В чем дело? – Лорелея остановилась.

– В чем дело? – повторил Джек и напрягся, гадая, не сказал ли он вслух.

– У вас такой вид, как-будто вам в голову пришла какая-то шутка.

Джек выдавил из себя улыбку:

– Я думал о вас, душечка, вот и улыбался.

Она выпрямилась и одарила его оценивающим взглядом.

– Знаете, что я думаю? Я думаю, что вы так привыкли очаровывать женщин, что делаете это бессознательно.

– Это точно?

– Я уверена. Я думаю, все, что вы делаете, – это расчетливая попытка получить то, чего вы хотите.

– И чего же я хочу?

Она скрестила руки на груди и приняла вид командира, идущего в бой.

– Я не дам вам использовать меня, Джек. Я такой же человек, как и вы, а не пешка в ваших руках. Я не позволю вам чернить адмирала, как и Джастина. Он хороший человек.

Джек напрягся. Знала бы она, что за человек Уолингфорд. Знала бы, какого подлого, злобного человека так страстно защищает.