Непокорная тигрица

— Клянусь своими молодыми, здоровыми яйцами, — сказал он и потянулся губами к ее губам. К тому моменту его дракон успел стать тяжелым и твердым, а женщина так плотно прижалась к нему своими бедрами, что он ощутил тепло, пульсирующее у нее между ногами. Он посмотрел ей в глаза и увидел в них неприкрытое желание. Он все еще лежал на ней, придавив ее своим телом, и она затаила дыхание, а потом... Неужели она тоже слегка сдавила его своими бедрами?..

— Я расскажу тебе о своем так называемом отце, — сказала Анна. Хотя она говорила довольно быстро, ее слова звучали как клятва. — Я расскажу тебе все о Сэмюеле Фитцпатрике.

— Прекрасно. — Чжи-Ган довольно улыбнулся. Он даже не сдвинулся с места, продолжая лежать между ее бедрами и пристально смотреть ей прямо в глаза. Он чувствовал, как в узком пространстве между их телами начал нарастать жар. — Ты хочешь опиум? — спросил он низким завораживающим голосом.

Анна, пораженная услышанным, уставилась на него.

— Да, — прошептала она. — О да.

Он быстро вскочил на ноги, легко увлекая ее за собой.

— Тогда пойдем.

— Куда? — Растерявшись, она отступила на шаг назад.

Он улыбнулся, глядя на ее заплаканное лицо. При каждом вздохе ее груди соблазнительно поднимались. Вид у нее был ужасный, но, тем не менее, Чжи-Ган с удовольствием представлял, как раздвигает ее бедра и кладет свою голову на ее пышную грудь. Мысль эта была довольно порочной, однако его всегда называли порочным.

— Я — императорский палач, поэтому не могу дать тебе опиум. Если ты все время будешь курить опиум в моем присутствии, то мне придется убить тебя.

Она кивнула, похолодев от страха.

— Ты больше никогда не прикоснешься к трубке. Ты понимаешь меня?

— Да, я понимаю, — твердо произнесла Анна. — Опиум убивает человека. Я осознала это еще много лет назад.

Он больше не наседал на нее. Похоже, она действительно понимает, что играет с огнем. Не многие наркоманы способны на такое.

— Прекрасно. Теперь, когда мы поняли друг друга, самое время сделать следующий шаг: нужно подумать, как нампоступить с этой сжигающей нас страстью.

Она удивленно заморгала, даже не догадываясь, что он имеет в виду.

— Я не заставляю тебя, — сказал Чжи-Ган, — но ведь это тебе взбрело в голову придумать красивую сказку.

— Какую сказку? О чем ты говоришь?

— О том, что мы страстно любим друг друга, — напомнил Чжи-Ган, гордо вскинув подбородок. — Ты рассказывала об этом женам губернатора. Или это я все выдумал?

— Да, но...

— Не беспокойся, — сказал он, предупреждая все ее возражения. — Я знаю, что нужно делать. — Чуть наклонившись вперед, он хотел нежно поцеловать ее, но вместо этого прижал свои губы к ее губам и начал ласкать языком ее рот. Он нежно поглаживал ее губы до тех пор, пока она слегка не приоткрыла их. А потом он отстранился он нее.

— Со мной, прекрасная Анна, тебе никогда не захочется курить опиум.

Фыркнув, она недоверчиво посмотрела на него.

— Это невозможно.

Чжи-Ган усмехнулся.

— Я принимаю твой вызов. А теперь пойдем, моя возлюбленная жена. Пришло время показать всем, как сильно мы любим друг друга.

* * *

Анна похолодела от страха.

— Это всего лишь выдумка, — мягко произнесла она. — Мы не любим друг друга, — пробормотала она и почувствовала, как сжалось ее сердце. — Жены будут оплакивать губернатора Бая всю ночь. Нет никакой необходимости...

— Неужели тебе сейчас не хочется опиума?

О да. Казалось, что это слово, подобно гулкому эху, прокатилось по ее телу и душе. Но она не захотела открыто признаваться в этом.

— Почему? — не унимался Чжи-Ган.

— Что почему?

— Почему ты хочешь опиум? Когда мы увидели тебя возле Великого канала, ты не была в состоянии наркотического ступора. Ты пронесла опиум через полстраны. Признайся, ты иногда покуривала?

— Нет, — заявила Анна. Она постоянно думала об этом, поглаживая мешок с опиумом, но не курила. Один раз ей представился случай, однако... — Опиум — это моя плата за билет на корабль.

Он кивнул, как будто заранее знал ее ответ.

— Тогда почему сейчас тебе так хочется покурить?

Анна просто задохнулась от злости.

— Потому что ты хотел убить меня! Потому что ты собираешься...

— И что же я собираюсь сделать? — перебил он, провоцируя ее. Она вся напряглась, но в конце концов решилась ответить.

— Ты собираешься изнасиловать меня! — бросила она ему в лицо обвинение.

Губы палача растянулись в мягкой, доброй улыбке. В его глазах светилась неподдельная нежность. Такими же нежными были и его прикосновения. Он ласково провел пальцем по ее щеке и сказал:

— Я ничего не сделаю против твоей воли. Клянусь тебе.

Она не поверила ему, но не посмела обвинить его во лжи и сказать ему об этом прямо в лицо. Не посмела она признаться и в том, что ей хотелось, чтобы он прикоснулся к ней. Анна испытывала неукротимое желание понять, что же она почувствует к мужчине, находясь в трезвом уме, а не под действием опиумного дурмана. Сейчас, когда она все осознает и... даже чувствует себя слегка заинтригованной.

Чжи-Ган отвел руку от лица Анны и заглянул ей в глаза.