— Ты совсем утратил разум? — хрипло произнес Цзин-Ли. Он был так разъярен, что с трудом дышал.
И тут Чжи-Ган совершил очередное безрассудство. Грязно выругавшись, он швырнул друга на землю. В гневе Чжи-Ган обретал невероятную силу. Потом он подошел к повергнутому Цзин-Ли и низко склонился над ним, так что его разгоряченное дыхание обжигало тому губы и шею. Ему нечего было сказать другу, и это злило его еще больше.
— Ты не прикоснешься к ней! — злобно прошипел Чжи-Ган. — Я убью ее собственными руками. Я выдавлю всю кровь из тела этой женщины и съем ее сердце, — охрипшим голосом произнес он и еще ниже опустил голову. Теперь его лоб почти касался лба Цзин-Ли, на который налипли комья грязи. — Если ты снова посмеешь вмешаться, то именно тебя закуют в цепи и доставят в качестве особого подарка вдовствующей императрице, — выдохнул он. — В словах палача звучала неподдельная угроза.
Он немного помедлил, давая Цзин-Ли время на размышление. Его друг должен крепко-накрепко запомнить эти слова. Потом Чжи-Ган снова выругался, быстро развернулся и двинулся вперед, гордо выпрямив спину. Он шел, с силой впечатывая шаги в каменистую почву. До боли сжав кулаки и сощурив глаза, он мысленно молился, чтобы не споткнуться.
И дело тут было не только в том, что из-за слабого зрения весь окружающий мир представал перед ним размытым и туманным. Ему казалось, что его душа покрыта липкой и мерзкой чернотой. Она окутала все его мысли, отравила его ум. Из-за этого он постоянно пребывал в дурном расположении духа. Разве может человек ясно мыслить, когда его разум затуманен злостью? Находясь под ее пагубным влиянием, он хотел убить женщину просто потому, что она — белая, просто потому, что она оказалась на берегу Великого канала, куда белым запрещено приходить. К тому же она напомнила ему другую женщину — ту, которая отчаянно молила о пощаде, но все равно не смогла спасти свою жизнь. Почему же он должен проявлять жалость к незнакомке, если его сестре было в этом отказано?
Чжи-Ган резко остановился, закрыл глаза и попытался успокоить свою кви. Ведь он — императорский палач, и сам Сын Небес поручил ему искоренить то ужасное зло, которое угрожает Китаю. Как же он сможет очистить Китай, если ему не под силу очистить собственную душу? И что он собирается делать с этой белой женщиной, которая оказалась там, где белым запрещено появляться?
Все эти многочисленные вопросы роились в голове палача, отвлекая его от главного и отравляя душу. Однако, несмотря на то что тревожные мысли не давали ему покоя, в глубине души он понимал, что все это совершенная ерунда. Самый важный вопрос Чжи-Ган решился задать себе только напоследок, ибо все, о чем он думал, было лишь прикрытием, попыткой заглушить то странное волнение, которое он теперь постоянно испытывал.
Он прикоснулся к ее кви и понял, что она изменит его жизнь. Она изменит в нем все, не оставив камня на камне от его прежнего мира. И в первую очередь основательным переменам подвергнется его душа. Подумать только — белая женщина изменит его жизнь!
Нет. Нет! Тысячу раз