Непокорное сердце

— Роза передала мне, что ты хочешь видеть меня. Надеюсь, я могу обращаться к тебе без лишних формальностей? — с порога сказал он. Я кивнула. Готтон не смотрел на меня, предпочитая рассматривать вазу с цветами на тумбе. Да и серый пол казался ему куда интереснее, чем я. И он проигнорировал мое предложение воспользоваться стулом. Так и стоял у двери, будто не решался подойти ближе.

— Я хотела поговорить о Стефании, — начала я. — Она…она в тюрьме…

— Где ей и место, — оборвал меня Готтон.

— Вы, правда, так считаете, Ваше Величество? — я нарочно обращалась к нему официально, это не было данью уважения, просто я сама того не замечая воздвигала стену между нами, хотя надо бы сблизиться. Тем более если я хочу обратиться к нему с просьбой. Очень дерзкой просьбой.

— А вы считаете, что преступления надо бы поощрять? — следуя моему примеру, обратился он ко мне "на вы".

— Нет, конечно же нет, — поспешила я возразить. Если я хочу добиться его расположения и уговорить помиловать Стеф, то должна продемонстрировать покладистость, а не упрямство. Пора разрушить стену между нами, которую я сама же и возвела, возненавидев Готтона за вынужденный брак с ним. Но ведь он тоже жертва безумств Лоркенса, так же как и я. И раз я уж все равно ничего не могу изменить, то почему бы не попытаться найти общий язык с будущим супругом?

— Тогда чего же вы хотите?

— Я хочу попросить вас о снисхождении.

— Стефания обвиняется в измене и попытке несанкционированного пересечения границы. Ее ждет высшая мера.

— Но вы ведь можете ее помиловать!

— Сожалею, но это не возможно.

— Потому что не желаете идти мне навстречу?

Готтон улыбнулся. Впервые за все время знакомства с ним я видела, как он улыбается, и эта улыбка шла ему больше чем надменное выражение лица. А еще…а еще она делала его похожим на Кристиана. Раньше я считала, что они совершенно непохожи друг на друга, несмотря на то, что приходились друг другу братьями, но теперь я видела что это не так.

— Стейси, — непривычно мягко сказал он. — Почему тебе так хочется делать из меня безжалостного монстра? Неужели считаешь меня настолько черствым? Ты должна понять одну простую истину — что став королевой, тебе придется отбросить в сторону личные симпатии и мелочное сострадание. Отныне ты должна будешь действовать в интересах королевства и своего народа. Нельзя игнорировать закон и прощать преступления из личных симпатий, тем более слугам.

— Но ведь слуги это тоже часть народа, — возразила я. — Разве будет любить меня мой народ, если я буду жестока и беспощадна к нему?

— Люди должны не любить, а уважать тебя.

— Но и уважения не добьешься страхом. Вряд ли мои подданные станут уважать меня больше, если будут считать, что у меня нет сердца.

— Я, правда, не могу помочь твоей служанке, Стейси. Тем более, что она все равно обречена.

Я машинально кивнула, смирившись с мыслью о поражении. Бедная Стеф…это я во всем виновата. Я не должна была потакать ей. Если бы я проявила твердость, Стеф не угодила бы в тюрьму. Ей бы не грозила казнь, она…

Так, стоп, что он только что сказал? Что сказал Готтон?

— Не поняла…

Готтон вздохнул.

— Стефания служила Ее Величеству. Она была ее личной служанкой.

— Да-да, я знаю, — я отмахнулась, добавив: — И шпионкой тоже.

Готтон посмотрел на меня исподлобья, но ничего не ответил на это замечание.

— Я не должен рассказывать тебе это, так как это личное дело Ее Величества и Стефании, но…

— Что? — затаив дыхание, спросила я. Господи, ну, почему он мямлит? Вот прям как Мелитта! И если в подругу я могу запустить чем-нибудь, чтобы поторопить, то с Его Величеством приходится быть терпеливой, ожидая, когда он, наконец, соберется с мыслями и разродится.

— Между Ее Величеством и Стефанией установлена особая магическая связь — долговые узы, — Готтон снова вздохнул и опустил голову.

— Что…что еще за связь? Что за узы?

— Долговые, — повторил он.

— Но что это означает? — я совершенно ничего не понимала.

— Это означает, что Стефания в долгу перед Ее Величеством. Отец девушки в молодости был мошенником и спекулянтом — изготавливал игрушечные палочки из болотного кипариса и умело продавал задорого, как настоящие. Впрочем, они и были настоящими, только действовали непредсказуемо. Короче говоря, владелец одной из них погиб во время магического эксперимента. Отца Стефании судили. Ему грозил пожизненный срок. Он отсидел в башне несколько долгих лет пока его дочь, Стефания не пошла в услужение к Ее Величеству и не уговорила ее ходатайствовать перед королем о помиловании. Ее Величество согласилась, но на определенных условиях.

— И что она попросила? — я не смогла скрыть ехидства в голосе. Ну, правда, что могла попросить королева у бедной служанки?

— Магические силы.

— Что? Как так? Это вообще…это возможно?

Готтон кивнул.

— Но что это значит?

— Это значит, что твои магические силы переходят к другому.

— Постой… разве можно отдать свои силы? Ведь это же природный дар!

Готтон слабо улыбнулся.

— Как и жизнь. Потому магические силы переходят вместе с жизнью. Нельзя лишиться силы и при этом остаться живым. Невозможно.