Непокорные

– Няня, – сказала она и замолчала, пытаясь сформулировать вопрос, который беспокоил ее последние дни, – с моей мамой было что-то не так?

– С твоей мамой? Не знаю, с чего ты взяла. Вайолет, я тебе уже говорила и скажу снова: я едва знала ее светлость, упокой господь ее душу.

Но Вайолет заметила, что щеки у няни Меткалф покраснели.

– А… что насчет меня? Со мной что-то не так?

– Ну-ка, дитя, – няня Меткалф повернулась и посмотрела на нее, – откуда у тебя подобные мысли?

– Просто Отец сказал кое-что. И мне не разрешается ходить в деревню, а Грэму можно. И – кроме этого кузена – к нам никто никогда не приезжал.

В романах, насколько уяснила Вайолет, люди всегда приезжают друг к другу в гости. И в округе точно хватает семей со сходным положением в обществе, которые могли бы быть расположены к дружбе. К примеру, барон Сеймур жил всего в тридцати милях от Ортон-холла и у него были сын и дочь того же возраста, что Грэм и Вайолет. Однажды она нашла их в потрепанном отцовском экземпляре «Генеалогий Берка»[4].

– Ох, твой отец просто излишне опекает тебя, вот и все. Не обращай внимания на его слова. А теперь нам лучше вернуться, чтобы ты успела принять ванну.

От этих слов Вайолет почувствовала себя такой маленькой, словно ей было шесть, а не шестнадцать.

Перед ужином Вайолет не расчесалась и надела свое самое нелюбимое оранжевое льняное платье в клетку, которое совершенно ей не шло. Она знала, что выглядит в нем бледной и осунувшейся, но ей было все равно.

Миссис Киркби поставила на стол съежившийся кусок жареной баранины. Вайолет ненавидела баранину, но из нотаций отца знала, что это счастье, что она у них вообще есть. И все же она старалась не представлять себе нежную как облако овцу, отдавшую свою жизнь, чтобы им было что есть.

Она посмотрела на тарелку. Мясо было бугристым и серым. До войны Отец ни за что не стал бы есть такое. Из куска вытекала водянистая кровь, окрашивая картошку розовым. Ей показалось, что ее сейчас стошнит.

Она положила нож и вилку прежде, чем обнаружила, что Отец наблюдает за ней. В уголке его нахмуренного рта дрожала капелька подливки.

– Ешь, девочка, – сказал он. – Бери пример со своего брата.

Грэм, чья тарелка была уже наполовину пуста, покраснел. Отец добавил себе еще подливки.

– Вы помните, – начал он, – что завтра к нам приезжает ваш кузен Фредерик. Он офицер Восьмой армии, воюет в Тобруке, а сейчас у него отпуск. Ты знаешь, где находится Тобрук, Грэм?

– Нет, Отец, – ответил Грэм.

– Это в Ливии, – пояснил Отец, прежде чем снова набить рот. Когда он говорил, Вайолет могла видеть застрявшие у него в зубах ниточки мяса. Рвота снова подкатила к горлу. Она перевела взгляд на картину, висевшую на стене за его спиной – портрет давно почившего виконта, властно взирающего на нее из восемнадцатого века.

– Богом забытое место, – продолжил Отец, – сплошные дикари. – Он покачал головой. Вайолет вздрогнула, почувствовав, как что-то коснулось ее ноги. Притворившись, что у нее упала салфетка, она заглянула под стол, как раз чтобы увидеть, как Отец отгоняет Сесила пинком под зад. – Эти презренные итальяшки сами не знают, что там делают. Они и с одной дюной управиться не смогли бы.

Горничная Пенни принялась собирать тарелки, чтобы освободить место для пудинга. «Итонская путаница», любимый десерт Отца – тот никогда не упускал возможности напомнить Грэму, что он не оправдал ожиданий и не последовал в Итон по отцовским стопам. (Грэм не поступил в Итон. Он приехал на каникулы из Харроу.)

– Ваш кузен, – продолжил Отец, – каждый день рискует жизнью, сражаясь за свою страну. Я ожидаю, что вы будете относиться к нему с величайшим уважением, когда он приедет. Вам понятно, дети?

– Да, Отец, – сказал Грэм.

– Да, – сказала Вайолет.

– Вайолет, – сказал Отец, – ты не будешь прятаться в своей спальне. Подобная леность неуважительна по отношению к солдатам, ведущим тяжелые бои за Короля и нашу страну, и не подобает женщине. Я ожидаю, что ты будешь поддерживать радостную атмосферу в Ортон-холле и будешь любезна со своим кузеном. Понятно?

– Да, – ответила она.

– Ты помнишь, о чем мы с тобой говорили, – сказал он.

– Да, Отец.

После ужина Вайолет завершила урок рукоделия с мисс Пул. Когда они закончили, Вайолет некоторое время посидела, с тоской глядя в окно. Для семи вечера было очень светло. Обычно подобные вечера она проводила в саду, чаще всего сидя под своим буком с какой-нибудь книжкой; или же спускалась к ручью и рисовала похожие на белую пену плюмажи дягиля, который рос на берегу.

Но поскольку ее добровольное заключение все еще было в силе, ей ничего не оставалось, кроме как подняться к себе в спальню. Путь к лестнице лежал мимо библиотеки. Возможно, ей стоило попытаться почитать на ночь. Она зашла в библиотеку и с самой нижней полки в углу достала книгу в красном кожаном переплете с золотым тиснением на обложке: «Детские и семейные сказки» братьев Гримм.

Она сунула книгу под мышку, поднялась в спальню и обнаружила на покрывале стеклянную баночку, сверкавшую в лучах заходящего солнца. Внутри что-то шевелилось.