Непокорные

Долгожданный ответ прибыл в домик Зиглеров в Ювяскюля ранней осенью, когда его обитатели засомневались придет ли он вообще. Был обычный будний день, в воздухе кружились снежинки, свинцовое низкое небо хмурилось и дышало холодом и грунт заледенел, покрывшись порошей до следующей весны. Продолговатый синеватый конверт с орлом и приклеенной в углу почтовой маркой стоимостью 20 миллиардов вызывал недоумение. «У них там гиперинфляция,» объяснила всезнающая Матильда Францевна. «Посмотрим, что пишет Вилли.» Она затворилась в своей комнате на крючок, села к столу и, водрузив очки на нос, углубилась в чтение. Через час, когда вся семья сидела за накрытым столом, предвкушая ужин, старая дама вышла с непроницаемым лицом и, взмахнув рукой с конвертом, громко объявила, «Они нас принимают!» Все заулыбались, чей-то голос выкрикнул «Ура», а Аня с Сережей захлопали в ладошки. Матильда Францевна сделала паузу и добавила голосом потише, «Не все так просто. Обсудим после еды.» Не прошло и пятнадцати минут как все присутствующие дружно и молча проглотили горячую пищу, всосали компот и чай, и замерли над пустыми тарелками, устремив на нее свои вопросительные глаза. Матильда Францевна, отложив ложку в сторону и аккуратно промакнув салфеткой губы, пустила конверт с письмом по кругу. Те, кто понимали немецкий, читали его, а те кто нет, просто разглядывали крупный и загогулистый почерк ее брата. «Германия это страна, в которой прошла моя молодость,» начала говорить бабушка; ее глаза заискрились, морщины разгладились, румянец появился на ее щеках; восторг охватил почтенную даму; время для нее повернулось вспять, унося ее в безмятежную юность. «Это замечательная страна поэтов и мыслителей, писателей и композиторов, ученых и изобретателей; Германия самая живописная страна в мире, но Тюрингия, куда мы переселяемся, превосходит все окружающее. Тюрингия это земля княжеских владений, великолепных дворцов, парков, музеев, библиотек и театров. Мы не будем там скучать.» «Pядом есть горнолыжный курорт Оберхоф,» с важной миной на лице вставил Борис. «Как здорово,» засмеялась маленькая Аня и заявила, «Xочу в Германию.» «О чем вы говорите, мама?» Фридрих был явно раздосадован. «Вы понимаете, что мы не туристы, а голодранцы? Мы будем работать за пропитание у богатых родственников и жить непонятно где. Как вы смотрите на это?» Подавленное молчание было ему ответом. «Там нас ждет обеспеченный кусок хлеба и крыша над головой. Там есть будущее,» неуверенно вякнула Зинаида Андреевна, путаясь в словах и не желая принимать решение. «У нас здесь дети в школе,» возразила ее сестра. «Им надо учиться, а не убирать коровий помет.» «Какая там школа не знаю, какая здесь школа я знаю,» высказался Фридрих. «Наших детей в местной школе пока никто не трогает; пусть продолжают учиться. Сергею и Борису осталось всего полтора года. Закончат — тогда и поедем.» «Еще два года мы здесь не продержимся,» обеспокоилась Матильда Францевна. «Там же есть работа, жилье и питание для всех нас.» «У наших детей способности. Какое будущее ждет их на коровьей ферме?» Наталья Андреевна стояла на своем. «Мой сын первый в классе по математике!» «У нас еще есть деньги в банке и жизнь здесь дешева,» Зинаида предлагала свой план. «Оставим наших юношей в лицее до окончания под присмотром кого — то из нас, а остальные отправятся в Тюрингию, начнут работать и устраиваться на новом месте. Неплохая идея?» Она замолчала, ожидая одобрения. «Может быть,» у Фридриха на лице появилась гримаса страдания. «Я должен поехать к ним в Зюльцфельд и посмотреть.» «Ты не можешь ехать без меня,» строго сказала его мать. «Ты плохо говоришь по немецки и Вилли мой брат.» «Согласен. Даже если все будет идти без помех, то оформление только иммиграционных виз займет много месяцев. Нельзя ждать молниеносного переезда. Но вначале туда следует съездить, познакомиться и посмотреть. Все согласны с этим?» Фридрих посмотрел каждому в глаза. Ответом было молчание. «Папа, привези нам из Германии открытки,» неожиданно попросил Борис. «А мне — вишневый штрудель», заказала Аня. Все рассмеялись. «Составляйте список,» помрачневший Фридрих поднялся со своего места и потянулся всем телом, захрустев суставами.