Непокорные

Зима в низовья Лены приходит рано. Зимой тундра мертва. Ветер, мороз и снег убивают все живое. Поэтому до глубоких холодов население заготавливает травяную и кустарниковую поросль, которую жгут вместо дров, пополняет запасы мяса и рыбы, ремонтирует свои избы и чумы, и перегоняет стада оленей на юг в леса. Уже в сентябре заводи и затоны промерзают до дна, а протоки еще открыты, хотя на берегах нарастают корки льда. Световой день становится короче, Лена вот — вот начнет покрываться торосами, налетят леденящие бураны, посыпят дожди со снегом, потемнеет небо. Скоро и судоходство станет невозможным, но еще так много надо успеть. Стальная обшивка подводного крейсера, обросшего кружевами изморози, блестела в лучах солнца. Корабль, пришвартованный к длинному бетонному причалу, пришел вчера из Германии и был единственным в пункте Икс. Остальные суда уплыли прочь в незамерзающие порты Европы. Вокруг него суетились люди. Их щеки порозовели, их дыхания вырывались облачками пара, под их ногами глухо хрустел снег, но они не сжимались от холода, работа разогрела их, они торопились закончить разгрузку. Кран поднимал из трюмов контейнеры и тюки с материалами и оборудованием, разворачивался и бережно ставил их на причал. Там oгромные ящики с рудой ожидали своей очереди быть отправленными на металлургические заводы Круппа. Субмарина должна была уйти в море до начала серьезных заморозков, пока льды не сковали проливы. В былые времена генерал Рихтер самолично присутствовал при разгрузке — погрузке; не спуская глаз с грузчиков и моряков; он вникал в каждую мелочь, но экстраординарное событие заставило его изменить рутину.

Три нацистких офицера собрались в кабинете генерала, на втором этаже двухэтажного здание в ста метрах от причала. За окнами кружились и танцевали крупные редкие снежинки; они опускались на свинцовую поверхность реки, на мхи и лишайники бескрайней тундры, на изрытые отроги хребта в синеве горизонта. «Самойлович не мог обойтись без помощников. Он одурачил нас. Мы искали его возле моря Лаптевых, а он тем временем спокойно плыл под чужим именем на пароходе, на юг. Кто в лагере мог помогать ему?» Рихтер яростно стукнул кулаком по столу. «Какую же гадину мы не заметили,» проскрипел Штаубе. Он тоже был включен в руководство и его секреты. «Как Кравцов оказался среди нас? Ясно, что он не ариец и в нем нет ни капли немецкой крови. Он возражал против моего предложения построить крематорий в лагере и имеется рапорт его сослуживца по Новой Земле, что он утаил от рейха крупное месторождение золота, которое он там нашел. За одно это его следует казнить.» «Мы всегда считали его немцем и он был одним из нас,» Иван Иванович скрестил свои руки на груди. «Его никто никогда не подозревал вплоть до побега Самойловича. Чего они — Кравцов и Самойлович — хотели добиться? Куда шел Самойлович?» «Не иначе как в СМЕРШ, чтобы донести на пункт Икс. Со дня на день я ожидаю начала боевых действий Советской армии; парашютного десанта и атаки с моря,» Рихтер взглянул в окно и прислушался, нет ли гула бомбардировщиков. «Нам повезло. В этот раз обошлось. Журавлев приказал устранить беглеца, но остается Кравцов. Как его поймать?» «По моему указанию на подводной лодке прибыла группа захвата. Их всего двое, но они мастера своего дела. Они арестуют Кравцова, закуют его в кандалы и отправят в рейх. B гестапо из него выжмут все.» Штаубе плотоядно улыбнулся. «Я уверен, что Самойлович давал показания перед расстрелом. Что он успел рассказать следствию? Журавлев нам ничего не передал,» Иван Иванович подпер подбородок рукой. «Как говорит русская поговорка,» Рихтер приосанился в кресле под портретом Сталина, ««Мы теперь с тобой одной веревочкой повиты….» Если СМЕРШ вмешается, Журавлева ждет смертная казнь за пособничество врагу. Он это понимает и будет молчать. Нам остается только изолировать Кравцова и все опять будет по прежнему. Приступайте немедленно к его задержанию.»