Непокорный алжирец [книга 1]

— Ах, мамочка милая! Если бы папа был такой, как ты! Ради собственной прихоти он хочет погубить моё счастье.

— Что говоришь, глупая! Ну-ка, замолчи сейчас же. Может ли отец желать зла своему ребёнку! — Фатьма-ханум нежно погладила блестящие волосы дочери.

— Мамочка, я пойду… Я мигом!..

Она схватила свисавший со спинки стула лёгкий, как облако, шарф, перешагнула через валявшийся на полу розовый халат и торопливо застучала каблучками по лестнице, словно опасаясь, что мать спохватится и остановит её.

И вот теперь Малике оцепенело наблюдала за суетившейся толпой, преградившей ей путь к дому доктора Решида. Наконец, она медленно развернула машину.

* * *

Мать доктора, Джамиле-ханум, выбивала на веранде маленький коврик. Малике она встретила с искренней радостью.

— Ты ли это, дочка?.. Тьфу, тьфу, тьфу! — чтоб не сглазить, совсем красавицей стала, с каждым днём хорошеешь! Приехала проведать свою старую бабушку? Молодец, дочка, молодец.

Джамиле-ханум явно наговаривала на себя. Высокая, худощавая, статная, проворная в движениях, она выглядела моложе своих пятидесяти. И лишь седина в волосах да усталые глаза говорили о том, что прожитые годы берут своё.

Она провела Малике в гостиную, усадила на диван.

— Посиди, дочка. Во всём доме никого кроме меня нет. Ахмед вот-вот вернётся. Его пригласил к себе генерал. Хорошо бы к добру…

Только теперь Малике поняла, почему Ахмед не позвонил, но настроение её от этого не улучшилось. Для чего генерал пригласил Ахмеда? А вдруг правда, что Ахмед покупает оружие и генерал узнал об этом?

Девушка глубоко вздохнула. Нет, нет, ничего не случилось, ничего не случится, всё будет хорошо.

Она прошла в кабинет доктора, заставленный книжными шкафами. На письменном столе лежала раскрытая книга стихов на французском языке. Некоторые строчки были подчёркнуты красным карандашом, а на полях стоял восклицательный знак. Склонившись над столом, Малике стала читать:

Мы сжали Африку железными тисками.
— Там весь народ кричит и стонет: «Дайте есть!»
Вопят Оран, Алжир — измученных не счесть.
«Вот, — говорят они, — вся щедрость, на какую
способна Франция: едим траву сухую».
О, как тут не сойдёт с ума бедняк араб!

Малике взглянула на обложку книги и, не веря своим глазам, удивлённо подняла стрельчатые брови. Гюго? Виктор Гюго? Это был один из любимых писателей девушки. Она прочитала почти все его романы, была знакома и со стихами. Но такие строки ей ещё не попадались. Неужели это Виктор Гюго? — подумала она, снова раскрывая книгу. Но внизу послышался голос Решида, и Малике, торопливо положив её на место, вернулась в гостиную.

Широко улыбаясь, вошёл доктор.

— Прости меня, дорогая… Был у генерала и не смог тебе позвонить. Прости, пожалуйста!..

Он взял Малике за обе руки, заглянул в лицо. У неё заколотилось сердце; сейчас, сейчас всё решится.

Доктор присел на край дивана, не выпуская рук Малике из своих, с мягкой настойчивостью потянул девушку к себе. Она тоже опустилась рядом. Замирая и чувствуя, как краска заливает лицо, Малике сказала:

— Ахмед, я пришла спросить…

Тут ворвалась в гостиную Джамиле-ханум, словно за ней гнались.

— Ах, дети, пожар в городе! Идёмте на балкон, оттуда всё видно. Полыхает как! О боже!

Взявшись за руки, Малике и Ахмед поспешили за ней. С балкона действительно хорошо были видны тяжёлые клубы дыма, сквозь которые изредка, багровыми вспышками, пробивалось пламя.

Жгучее дыхание пожара, казалось, опалило и доктора. Лицо его стало каким-то жёстким, недобрым.

— Негодяи! — с гневом произнёс он. — Это горит школа «Адилия».

Малике кивнула.

— Я видела, когда проезжала мимо… Кто это сделал, Ахмед? — тихо спросила она.

— Кто? Наши благодетели, господа европейцы! А ещё кричат во всю глотку: «Цивилизация!..»

Малике погрустнела. В памяти ожили слова матери, гнев отца, тяжёлый характер которого она достаточно хорошо знала, чтобы принять его угрозы за минутную вспышку. И страх за Ахмеда с новой силой охватил душу девушки.

— Дети, идите чай пить! — уже из комнаты крикнула вездесущая Джамиле-ханум.

Молодые люди сели за небольшой, искусно сервированный столик, доктор разлил чай. Погружённая в свои думы, Малике словно не замечала подвинутого к ней стакана.

— О чём задумалась, дорогая? — Ахмед осторожно взял руку девушки в свои тёплые ладони.

Малике подняла на него полные тревоги глаза.

— Зачем тебя вызывал генерал?

— А ты полагаешь, зачем? Всё та же старая песня: Алжир это Европа, ассимиляция алжирцев и французов исторически необходима… партизан помянул недобрым словом. И в конце разговора предложил мне пост мэра города.

— Мэра города?!

— Ну да. Сам тоже здесь собирается остаться, желает вместе со мной работать.

— Ну, а ты… — Малике была само внимание. — Что ты ответил ему?