Непокорный медведь (ЛП)

Остальные слова Джекса не имели для меня никакого смысла, поскольку я больше не мог контролировать своего медведя. Я обратился, сломав стул и раздавив стол.

Глава 4

Кэсс

— Ты должна взять жизнь в свои руки, Уилер.

Я бросила тяжелый взгляд на Мэтта.

— Ты просто ревнуешь, что я нравлюсь маме больше.

Мэтт рассмеялся и игриво ударил меня по плечу папкой с файлами Манилы, которую он держал. Мама — наш общий босс, Гвендолин Лир. В сентябре я получила долгожданную стажировку в ее юридической фирме. Мэтт, один из адвокатов, казалось, думал, что я буду обречена из-за фиолетовых волос. Он прекрасно ладил с Брэди, моим домовладельцем.

— Разве это не правда, — проворчал Мэтт.

Он занял место за своим столом возле офиса Гвендолин. Она все утро держала дверь закрытой. Это никогда не было хорошим знаком. Юрист готовилась к кровавой бане на слушании о прекращении родительских прав на следующей неделе. Она ожидала, что все мы будем там присутствовать. Мэтт занимался исследованиями, я — свидетель. Не обращайте внимания на мои фиолетовые пряди, они принесли мне некоторые неодобрительные взгляды от некоторых других членов команды Гвендолин.

Видите ли, я не одна из них. У каждого в этом офисе есть юридическое образование. Мэтт заканчивал Школу Юриспруденции Мичиганского университета. Помощник Гвендолин — дело пожизненное. У нее также два помощника-адвоката, работающих на нее и несколько юридических секретарей (прим. пер.: Юридический секретарь — особый вид секретаря. Это специалист высокого уровня, работающий в юридической фирме, чаще всего в иностранной, и оказывающий административную поддержку группе юристов). А потом появилась я. Мисс Лир никогда раньше не брала стажера по социальной работе, и никто здесь не мог понять, почему она начала сейчас. Несколько дней я задавала себе тот же вопрос.

Отдала бы все, чтобы быть похожей на них. Мы все хотели быть Гвендолин Лир, когда «вырастем», но у меня не было шансов. Только она знала почему. Я встретила мисс Лир три года назад, когда она еще работала по назначению суда. Ее назначили на мое дело. Она почти отказалась. Юрист посещала суд по делам несовершеннолетних. Я была там, но мое последнее плохое решение произошло всего через два дня после того, как мне исполнилось восемнадцать. Она сказала, что увидела во мне что-то, что напомнило ей себя. За три года с тех пор, как я ее знаю, все еще пытаюсь понять, что это было.

Я обязана ей всем, что имею. Когда все остальные в моей жизни отказались от меня, она дала мне шанс. Из-за нее я хотела посвятить свою жизнь помощи другим проблемным детям. Я изменила свою жизнь, но мои подростковые крики о помощи, привели к последствиям, которые будут преследовать меня вечно. Возможно, я никогда не стану адвокатом. Я никогда не пройду отбор из-за последнего обвинения в магазинной краже после моего восемнадцатилетия. Идея Гвендолин — заниматься социальной работой. Она помогла мне подать заявку на стипендию и теперь дала мне эту стажировку. Когда мои родители уже давно списали меня со счетов, Гвендолин — нет. Да, во многом я обязана ей своей жизнью.

— Кэсс! — резкий голос Гвендолин наполнил офис.

Мэтт выпрямился в кресле и бросил на меня взгляд.

Протянув руку, я схватила стопку бумаг со своего стола и подмигнула ему. Он улыбнулся и сделал жест пальцем поперек горла. Я хлопнула его по спине и зашла в кабинет Гвендолин.

Контролируемый хаос. Лучший способ описать, как работала Гвендолин Лир. У нее были стопки файлов и разбросанные бумаги в каждом углу кабинета, покрывая стол и весь ковер. Я видела, как уборщики ругали ее, пытаясь прибраться. Это похоже на торнадо из бумаги, но Гвендолин знала, где все лежит, и хотела, чтобы оно так и было.

За последние четыре месяца работы с ней я начала понимать, как работает ее разум. Она изумительный специалист, и ее мышление нестандартно. Она начинала дело с середины, если в этом есть смысл. Самая важная часть ее дела на следующей неделе будет сосредоточена на показаниях двух психологов и следователя из служб защиты детей. Я держала отчет следователя в руке.

Передала ей, прежде чем Гвендолин подняла глаза. Она хотела обсудить мои мысли по этому поводу, но я ничего не говорила, пока она не задала мне вопрос. Я изучила ее. В сорок лет Гвендолин преждевременно стала седой… на самом деле седой. Волосы длиной до плеч, немного короче спереди. Ее брови все еще были дугой черного цвета. Она никогда не красилась, и всегда носила черное. Я никогда не видела ее ни в чем, кроме строгого костюма. Сегодня на ней надето бирюзовое ожерелье с крупными каплевидными камнями. Они цокали, ударяясь друг о друга, пока женщина листала страницы отчета следователя. Наконец, она подняла глаза.

— Сегодня ты какая-то другая, — сказала она.