Неполная дура

Инна внезапно перестала вопить. И уставилась на Маришу. Теперь у нее в глазах плескался настоящий ужас.

— Что? — растерялась Мариша, не понимая, что могло напугать ее подругу. — Что такое?

— Мариша, он же умер! — трагическим шепотом произнесла Инна. — Этот Юлиан Иванович, он умер! Ты что, хочешь, чтобы и я тоже умерла?

— И на старуху бывает проруха! Наверное, ему уже ничем нельзя было помочь! А у тебя всего-то пара ожогов. Ничего страшного!

— С твоей бы задницы кожу ободрали, я бы на тебя посмотрела!

Но Инна все же разблокировала дверь и начала выбираться наружу. Там ее подхватил на руки Митя, вызвавшийся быть их добровольным помощником. Судя по тому, как легко он понес на вытянутых руках девушку, парень он был не хилый. И Мариша, шагающая следом, повнимательней пригляделась к нему. А что? Раз муж Инку уже сто лет никуда на руках не носит, почему бы ему и не передать свою почетную эстафету в, так сказать, надежные руки?

В горнице у Домны Михайловны оказалось неожиданно светло и просторно. Никаких угрожающе низких потолков и притолок, о которые вечно стукаешься, входя в деревенские дома. В окнах стояли современные стеклопакеты. И вообще, было видно, что достаток в хозяйстве у целительницы немалый.

Сама она уже переоделась, сменив рабочий комбинезон на светлые брючки и свободную вышитую рубашку, подпоясанную таким же вышитым поясом. Волосы у нее были длинные и перехвачены на лбу тонкой тесьмой. В целом Домна Михайловна напоминала престарелого, но весьма довольного жизнью хиппи. Только очень чистенького и следящего за своим здоровьем и бытом.

— Ты, племяш, иди прочь! — распорядилась Домна Михайловна. — Мне девушку осмотреть надо. А ежели чего понадобится, я тебя кликну.

— А помочь…

— Мне вон она поможет.

И Домна Михайловна кивнула в сторону Мариши. И дождавшись, когда Митя неохотно, но все же выйдет из дома, старушка сказала, обращаясь к Инне:

— Ну, чего у тебя там? Показывай.

Инна уже сбросила брюки и закатала рукав своей вязаной блузки. К счастью, рукава были свободными. И скользили взад и вперед легко, не причиняя особой боли обожженной коже. Увидев пораженные участки, Домна Михайловна только присвистнула.

— Кипятком обварилась?

— Нет.

— Кислотой брызнула?

— Тоже нет!

— А что тогда? Ожоги у тебя не сильные, только верхний слой задет. Но обширные. И кожа прямо вся горит. Ну, да не важно. Сейчас для начала отваром ромашки промоем. И маслицем целебным смажем.

Но после промываний она наложила кашицу из тертой картошки, потом аккуратно сняла ее и несколько раз смазала кожу Инны еще и взбитым белком. И лишь после этого сделала легкую повязку.

— Это чтобы защитить кожу от трения, — пояснила она. — А так ближайшие дни тебе, девка, лучше голой походить. И белком мазать. А после вот этим маслом.

И она протянула Инне обычное детское масло в бутылочке производства «Джонсон и Джонсон».

— И это все? — изумилась Инна, в глубине души уже настроившаяся на то, что после оказания ей первой медицинской помощи ее отвезут в реанимацию и продержат там до пенсии.

— А ты чего хотела? Говорю же, верхний слой только задет. Сама-то я не врач, конечно, но…

— Не врач? А кто?

— Косметолог, — совершенно спокойно произнесла Домна Михайловна. — Только на пенсии уже, конечно. Но бабы ко мне все равно за советами тянутся. А там, где совет, там и помощь. Кому палец загноившийся вылечу, кому кашель застарелый, кто от кожной сыпи через мое умение вылечится. Так со временем и пошла слава, что я лечить могу.

— И что же?

— А то, что, видать, оно и в самом деле появился у меня такой дар, — довольным голосом сказала старушка. — А насчет своих ожогов ты даже не сомневайся. Это я тебе как профессионал скажу. Зарастет, отшелушится и следов не останется. Разве что пигментация нарушится на время.

Инна, которая тряслась над своей внешностью, как китаец над вазой, со стоном рухнула в кресло. Так она и знала, что добром эта история не кончится! А теперь еще пигментация какая-то проявится! Какой ужас! Кто же ее полюбит с нарушенной пигментацией?!

Но Домна Михайловна, не обращая больше на пациентку внимания, принялась заваривать чай. И выставлять на стол угощение.

— Давайте, девки, — сказала она наконец. — Зовите мужиков. Кормить их буду.

— Стоит ли.

— Так Митя — мой племянник. Даром что в милиции служит. Шалопай, весь в отца. И дома у меня редкий гость. Надо его получше приветить. Да и голодный он небось.

На столе уже появилось домашнее сало, соленые белые грузди, почти прозрачные и такие хрустящие! Редкий деликатес. С соленым белым груздем не сравнится ни один другой гриб. Даже молоденькие боровички, которые так хороши для маринада, в солении все равно проигрывают груздю — царю всех солений. Еще на столе были огурчики, пахнущие чесночком и укропом. Был ноздреватый, еще теплый хлеб. И противень с картошкой, который Домна Михайловна поставила прямо на стол.

— Как чувствовала, что гости будут, — радовалась она. — И пирог с яблоками и брусникой испекла. Слышишь, Митя, твой любимый пирог, как крендель его сложила. Погляди! Ты с молоком или с кисельком его будешь?