Неполная и окончательная история классической музыки

Да как бы там ни было, оно и неважно. Все кончено. Мы услышали последнюю симфонию Моцарта, его последнюю оперу и, конечно, его последний вздох. Великого человека не стало. Амадея — то есть, буквально, «любимца богов». И больше мир такого никогда не увидит. И что теперь? Где мы? Кто тут еще остался? Что происходит в этом довольно кровавом скопище войн, именуемом миром? Ладно, давайте посмотрим, удастся ли нам это выяснить.

ДОВОЛЬНО КРОВАВОЕ СКОПИЩЕ ВОЙН, ИМЕНУЕМОЕ МИРОМ: ГОД 1796-Й

Я хочу отступить от смерти Моцарта на пять лет — в 1796-й, — но перед этим заполнить, с нашего дозволения, образовавшуюся брешь.

Жить в такие времена — значит хорошо понимать смысл слова «революция», хотя, может быть, и не всегда знать, как оно пишется. Революция повсюду, — Троцкому это, пожалуй, понравилось бы. То же и республики. Они теперь вроде новых черных. Каждому вынь да положь собственную. Если начало 1970-х было, согласно великому философу сэру Джеймсу Савилу[*], эрой поездов, то теперь у нас эра республик. Французская республика, Римская республика, Леманская республика, э-э… м-не… как ее… Гельветическая республика, Цизальпинская республика… все как одна… настоящие, на 100 процентов кошерные республики.

Большой хит 1792-го, «Марсельеза» мсье Руже де Лиля еще продолжает пользоваться популярностью, даром что Парижская коммуна уже и явилась, и удалилась, а с нею вместе и кое-кто из видных деятелей революции особой, французской закваски: головы Дантона, Демулена, Робеспьера — всем им, заодно с головами Людовика XVI и Марии Антуанетты, пришлось познакомиться с ощущениями выбранной на ужин курицы.

А войны — как у нас с войнами? Ну что же, Франция затеяла войну с Пруссией и Австрией… э-э, ах да, и Сардинией. А чего ж не повоевать? По-моему, так: если где чего еще шевелится, объяви ему войну, и дело с концом. Со своей стороны, Священная Римская империя объявила войну Франции, а Испания вот только сию минуту объявила войну Великобритании — и ведь перед самым концом тайма, впрочем, оно и понятно, Испания же! Вообще-то, к выходу на линию «объявления войны» она всегда малость опаздывает, Испания то есть. Ладно, еще увидимся. Стало быть, в этом году — 1796-м, не забывайте, — кубок Жюля Риме за военные заслуги достался Франции, которая победила в войнах с Италией, Австрией, Уортингом ☺ и Миланом. Насчет Уортинга, честно скажу, я не уверен, как-нибудь надо будет все-таки навести в моих записях порядок.

В мире более-менее ненасильственном все, на что ни взгляни, развивается семимильными шагами. Мы получили новую книгу маркиза де Сада, названную довольно пикантно: «Философия спальни». Даже и представить себе не могу, о чем она. Кроме того, в Англии зажглись первые газовые фонари, а светоч Джошуа Рейнолдса[*], напротив, угас, и кто-то, проплывавший неподалеку от Новой Зеландии, ненароком открыл… минуточку, как же они называются-то?..

…острова Кермадек.

М-да.

Ну, словом, я думаю, это такая реакция на все, что тогда творилось. Странно, но воевать из-за них никто не стал. Идем дальше. Дженнер только что разработал первую вакцину от оспы, а кто-то еще отправил самую первую телеграмму — из Парижа в Лилль, собственно говоря. Свадьбой года стала свадьба Наполеона Бонапарта и Жозефины Богарне — той самой, вошедшей в историю благодаря фразе «только не в эту ночь».

Ладно, а что с музыкой? Кто у нас нынче состоит в стареющих «Статус-кво», кто из игроков молодежной команды считается первым претендентом на место в основном составе? Что ж, очень серьезные деньги ставят на то, что двадцатишестилетний Бетховен покажет после его прошлогоднего, произведшего отличное впечатление опуса 1, Три фортепьянных трио, нечто фантастическое. Может быть, он-то и станет нынешним «Ю-Ty» или «Зиг Зиг Спутником»? А кроме того, с нами по-прежнему продолжающий, так сказать, продолжать учитель Бетховена — Гайдн. Старина Франц Йозеф, может, и выискивает по газетам рекламу лестничных подъемников, но все еще способен выдать мелодийку не хуже прочих.

Когда мы его покинули, Гайдн жизнерадостно звенел монетами во дворце Эстергази, со страшной скоростью сочиняя музыку и готовя обеды. Но, аххх! Как все изменилось за последние двадцать лет! А как? Да, в общем-то, никак — если не считать того, что зарабатывает он сейчас даже больше прежнего. Он так и продолжает работать на «семью Эстергази», хотя самый первый его босс уже умер. Гайдн всю жизнь принадлежал к числу людей, которых принято называть «везучими чертями», — весь его оркестр и хор распустили и уволили, поскольку новый босс никакой нужды в них не испытывал, а сам Гайдн остался на месте, да еще и с прибавкой к жалованью. В итоге, имея зарплату и не имея работы, он решил посмотреть мир. Один предприимчивый типчик по имени Заломон организовал для Гайдна гастроли в Лондоне, там его чествовали как живую легенду, и это также позволило ему сколотить небольшое состояние.