Неполная перезагрузка

Так, как действовал Александр, действовать было не принято и вообще считалось дурным тоном. Поэтому ничего удивительного не было в том, что на все свои многочисленные обращения в научно-исследовательские медицинские организации он либо вообще не получал никакого ответа либо получал вежливую отписку типа: "Благодарим за предоставленную информацию… и она обязательно будет внимательно изучена…" и все, за этим больше ничего не следовало. Более того, регистрация им нескольких изобретений даже привела к замедлению развития некоторых направлений в медицине, так как были прекращены исследования по схожим с его изобретениями темам. Причем выглядело все это, как осознанные преднамеренные действия, совершенные исключительно для того, чтобы не использовать изобретений Александра. В этих нескольких особых случаях вся проблема заключалась в бессмысленности проведения дальнейших исследований без использования идей Александра.

В отказе от использования изобретений Александра фактически были заложены многочисленные проблемы в будущем. Дело было в том, что чиновники патентного ведомства чисто по формальным признакам не могли отказать ему в выдаче авторского свидетельства СССР, но могли отказать в патентовании его изобретений за рубежом. И, конечно, его изобретения в зарубежных странах никогда не патентовались, а это фактически позволяло любому человеку за пределами территории СССР получить на свое имя патент на изобретения Александра.

Большинство зарегистрированных Александром медицинских изобретений все же начали использовать. Правда, ждать этого пришлось двадцать — тридцать лет. Причем внедрение с начало происходило в других странах, а на родину Александра они попадали лишь лет через пять уже в качестве чисто иностранных изобретений.

В силу большой значимости изобретений их внедрение всякий раз сопровождалось громкой шумихой в прессе. Вот только ни в одной публикации в качестве автора изобретений Александр не упоминался, он вообще никак не упоминался, как будто такого изобретателя вообще никогда не существовало. На все его изобретения в том или ином виде в других странах в разное время были выданы патенты и авторами в этих патентах значились широко известные заслуженные иностранные ученые.

В том, что подобные вещи происходили в так называемых странах запада, ничего необычного не было. Такой уж у них был менталитет. Для населения этих территорий всегда первооткрывателем был тот человек, который первый распространил информацию об открытии или изобретении, причем обязательно именно в западном сообществе и на соответствующем языке. А вот, где этот первооткрыватель добыл свои знания, сам ли придумал, заимствовал ли из публикаций в других странах или вообще подсмотрел у инопланетян, по большому счету было неважным. Эту позицию западной цивилизации очень хорошо можно увидеть на примере так называемых "великих географических открытий", когда какой ни будь европейский мореплаватель, натыкался на неизвестные в Европе плотно заселенные остров или материк и объявлял себя их первооткрывателем. Точно такая же практика применялась даже и по отношению к землям, до которых путешественник смог добраться исключительно сухопутным путем.

Вот только для кого такой первооткрыватель делал свои открытия? Для всего человечества? А как же тогда быть с населением постоянно проживающем на открытых землях? Разве это население не является частью человечества? Однако представители западного мира никогда не отличались скромностью, и поэтому всегда подразумевалось, что открытие сделано не только для европейского населения, а, конечно же, для всего человечества. Потому, что они и только они и есть все человечество.

Если причины, по которым существование Александра за границей замечать не хотели, в общем-то, были достаточно очевидны, то почему у него на родине с такой готовностью буквально все соглашались уступить его приоритет и соответственно приоритет государства, было не очень понятно. Это как же его должны были ненавидеть собственные соотечественники, если лишь для того, чтобы не признавать его приоритет они безоговорочно признавали иностранный приоритет и тем самым приносили в жертву и престиж государства, и престиж отечественной науки. Александр не понимал почему, а главное за что так относились к его деятельности. Ведь по большому счету он в своей жизни ни кому сколько-нибудь заметного вреда никогда не причинял. Он даже не настаивал на обязательной выплате ему больших вознаграждений и настаивал на внедрении своих изобретений исключительно из желания помочь людям даже совершенно ему незнакомым. И все чисто личные его интересы сводились по сути лишь к желанию увидеть, как работают его идеи, насколько они действительно оказались правильными и полезными.