Непонятное пророчество (СИ)

Никогда его таким не видела. Я испытывала двоякое чувство от его присутствия, с одной стороны радость, а с другой, я не хотела представать перед ним в таком жалком виде. Я не смогла встретиться с ним взглядом. Испугалась. Стало страшно увидеть в них жалость. За главой разведки стоял король и парни. В их глазах читался страх, тревога, вина. Очень болело горло. Да и что я могла им сказать? Эй, привет, я все еще с вами! Бред. Где-то читала афоризм: «что, думали в сказку попали? Это вы в жизнь вляпались». Сто процентов мой случай. Расслабилась, принцесска, вот теперь и огребись. Мне было больно. Больно дышать, больно шевелиться. Я осторожно подняла руку, она была вся забинтована, от запястья и выше. Я, кажется, вообще вся была в бинтах как мумия. Не хочу. Видеть никого не хочу. Слышать их извинения, оправдания, отговорки. Я всю жизнь боялась, что у меня вырежут аппендицит. У родителей его удалили рано и вроде как предрасположенность… Страшилась, что живот изуродуют шрамом. Теперь я вся в шрамах, как …блин, даже на ум никто не приходит. Урод, одним словом. Из глаз полились слезы. Я похудеть хотела? Тупая дура, сидела бы сейчас дома и никогда не попала в этот проклятый мир. Вот вам и сказочка про Золушку. Это только в этих долбанных книжечках главная героиня попадает в беду и ее спасают целой и невредимой, или же рядом есть маги, которые чудесным образом залечивают все ее раны. И она свежа и хороша до последней страницы. А в реальности: я лежу сейчас вся изрезанная, и на до мной стоят сильные мира сего, с виной в глазах и полным бессилием мне помочь.

-Лиза, прошу вас, не плачьте. Вам нужны силы, чтобы быстрее поправиться. Они мертвы и никогда больше не причинят вам вреда. – Рядом на кровать опустилась Валда. Васлов помог мне приподняться и в меня влили теплый сладкий отвар. Вначале было больно, но на последних глотках боль стихла, и стало легче.

Мертвы значит. Эта новость меня порадовала. Надеюсь, их мучили перед смертью. Будь моя воля, я бы их сожгла. Или заживо закопала. Или скормила свиньям как в «Ганибале». Хотя закопать лучше. Ненавижу. Я всех сейчас ненавижу и мне жутко себя жаль. Странно, вроде должна радоваться, что вообще в живых осталась, ан нет. Видимо, человеку всегда мало, и жизнь меня ничему не учит. Я устала. Чувствую, что глаза закрываются. Наверное отвар был, помимо болеутоляющего, еще и снотворным. Я не могу так уснуть. Я должна его вернуть. С трудом повернув голову, я показала глазами на тумбу у кровати. Серж тут же стал ее осматривать?

-Что? Я не вижу. Кулон?

Я моргнула, показывая, что да. Он осторожно за цепочку поднял огневит из тумбочки. Камень вновь сверкал, как живой язычок пламени. Да, он меня предупреждал. Долго, упорно, как мог, а я ничего не поняла и не поверила. Теперь я больше никогда с ним не расстанусь. В душе была глупая уверенность, что не сними я его с шеи, все сложилось бы по-другому. Виконт положил камень мне на ладонь. Я притянула его к груди и, свернувшись калачиком, закрыла глаза. Камень согрел ладонь ласковым теплом, которое постепенно разлилось по всему телу. Я и не подозревала, как замерзла. А может это тепло сна накрывает меня? Мне уже все равно.

Когда я снова проснулась, Васлова рядом уже не было. Мне сказали, он по срочному делу уехал куда-то. На смену себе он оставил двух телохранителей, и теперь меня круглосуточно охраняли. Нил был мужчиной, к которому очень подходило слово «средний». Средний рост, средний возраст, среднее телосложение. Столкнись я с таким человеком на улице – в жизни бы не запомнила и не смогла потом описать. Клима описать попроще - здоровенный мужик. Росту около двух метров, загорелый, крепкий, мускулистый. Скала. Совершенно разные внешне они имели две одинаковые черты: серьезность и неразговорчивость. Да мне особо и не хотелось общения. Настроение было скверное. Три дня, после случившегося, я почти все время спала. Валда приложила все свои знания, чтобы залечить мои раны. Болело уже не сильно, больше чесалось. Насколько знаю, это признак того, что заживает. Сегодня первый раз смогла увидеть, что же у меня под бинтами. Когда травница их размотала, я с ужасом уставилась на черные руки, сплошь покрытые продольными полосами. Женщина успокоила меня, что черный окрас дает растение, на основе которого она делает мазь, чтобы залечить порезы. После того как они полностью пропадут недели хватит, чтобы цвет ушел. Голоса почти не было, но я смогла прошептать:

-Шрамы будут?

-Порезы, несмотря на то, что их было очень много, все тонкие и чистые. Черемница, мазь из которой я наложила, очень хорошо залечивает такие раны. Не хочу давать вам ложных надежд, но я надеюсь, что шрамов почти не будет. А если и останутся, то еле видные.

Будем надеяться. Не хочу всю оставшуюся жизнь носить закрытую под горло одежду.

На четвертую ночь я проснулась от того, что меня вновь схватили и собираются пытать. Не имея возможности позвать на помощь, я в ужасе отбивалась и хрипела. Не сразу в мой затуманенный страхом мозг дошли крики Клима: