Непонятные

Хозяин юрты, стоявший у порога, как и положено хозяину, весь горел желанием включиться в игру. Рот у него каждый раз открывался, когда задавали вопрос, но слова не успевали вылететь, и он закрывал его, огорченный. Похвала в адрес Мадреима подтолкнула Маулена-желтого. Он крикнул:

— Эй, новичок, Ерназар-младший, скажи, какому блюду хан отдает предпочтение? Ты учился с его младшим братом, должен знать, что любит старший!

Ерназар-младший хоть и не знал любимого блюда хана, однако не растерялся. Выпалил уверенно:

— Виноградному соку хан предпочитает сок морковный!

Огорчился Маулен-желтый. Втайне надеялся, что Ерназар-младший назовет одно из блюд, которыми потчевал он сегодня гостей. Огорчение и заставило его испытать еще раз юношу:

Чьим рабом ты себя считаешь?

— Рабом божьим! — ответил юноша.

Смелость и находчивость юноши пришлись не по душе Фазылу. Он и тут усмотрел желание джигита показать свое превосходство. Чужое же превосходство унижало вроде бы самого Фазыла, а унижение судья стерпеть не мог.

— Если хочешь знать правду, Маулен, — сказал Фазыл, — так человек прежде всего раб своей тайны.

Замысловатым был ответ, не взяли в толк джигиты, что разумел судья Фазыл под тайной. Ну, а коли не взяли в толк, то и не приняли.

— Смел в ответах Ерназар-младший, — похвалил новичка ага-бий. — Однако велика ли эта смелость? Готов ли ты к трудным вопросам?

Не отвел взгляда, не опустил голову Ерназар-младший. Принимал вызов самого ага-бия.

— Скажи, джигит, что украшает человека?

— Возможность накрыть для друзей обильный дастархан.

Блеснуть остротой мысли, увы, не удалось Ерназар-младшему. Все поняли это, и ага-бий первым. Насторожился юноша. Торопливо стал искать другой ответ. Нашел, вроде любое слово лежало у него за пазухой и труда никакого не было достать его.

— Лучшее украшение человека — не есть даровую пищу.

Ага-бий одобрительно улыбнулся. Ответ юноши понравился ему.

Игра разгоралась, каждому хотелось показать себя с лучшей стороны, потягаться с друзьями-противниками умением разить словом и мыслью. Есаул Асан, на обязанности которого было оберегать порядок во время словесного состязания и не допускать нарушения очередности, забыл про все и сам бросился в борьбу.

— Зарлык-ага! — обратился он к новичку — нравилось старым агабийцам проверять тех, кто только что вступил в игру. — Что является троном, что — короной и что главной силой правителя?

Такие загадки были по душе Ерназару. Заставляли они джигитов задумываться над тем, как устроен мир, что в нем справедливо и что несправедливо. Поэтому смолчал, узрев в поступке Асана нарушение порядка.

Новичок Зарлык, табунщик из казахского аула, дальний из дальних потомков Чингисхана, не спешил с ответом. Степенный и разумный был человек. Знал, наверное, что трон, корона и главная сила правителя, однако выдавать требуемое так просто не хотел. Подождал, пока наступит тишина настоящая в юрте и навострят уши джигиты. И когда улеглось волнение ага-бийцев и стало так тихо, что звон травы под ветром донесся до каждого, табунщик сказал:

— Трон правителя — это народ, корона — войско, главная сила — меч и нуля…

— Вот как! — поразился Асан. — А что же тогда трон, корона и главная сила народа?

— Трон народа — земля, на которой он родился и мужал, корона — солнце в небе, главная сила — кетмень и лопата, что кормят его…

Табунщик из казахского аула почувствовал себя победителем и как победитель гордо глянул на остальных агабийцев. На есаула Асана — тоже. Не вынес возвышения над собой новичка Асан и кинул еще вопрос:

— А каким, Зарлык-ara, должен быть правитель?

— Эту загадку я хотел бы предложить вам, есаул, — сказал табунщик. — Великий ага-бий, имеет право впервые вступивший в игру задавать вопросы?

— Да, конечно! — кивнул Ерназар. — Мы здесь все равны. Задавай.

— Я уже задал его устами есаула Асана: каким должен быть правитель?

— Важным! — ответил Асан. — Суровым, строгим. Не то говорил Асан. Агабийцы скривили в усмешке

губы, глупым показался им ответ есаула.

На выручку товарищу поспешил судья Фазыл.

— Правитель должен быть немногословным, — сказал он. — Многословие, как известно, груз для верблюда. А какой правитель желает уподобиться верблюду…

И Фазыл не спас положение. Про верблюда он хорошо сказал, смешно получилось. Но вот умно ли? Табунщик Зарлык, слушая есаула и судью, посмеивался, не могли агабийцы одолеть его. Бросали слова, как камни, да все мимо.

— Выпасая коней, я думал о своем месте в жизни, — решил ответить на собственную загадку Зарлык. — Нужен ли я? Не обойдутся ли умные и крепкие кони без табунщика? Отпустил их. А потом сыскать не мог. Разбрелись по степи, не погибли едва. Кобылицу молодую вырвал из пасти волков. Не подоспей вовремя, подобрал бы только шкуру да кости. Вот и пришел я к заключению, поразмыслив о своем месте в жизни: нужен табунщик. Правитель и есть табунщик, а вернее сказать, пастух. Каким же должен быть правитель? Мудрым пастухом…