Непонятные

Неожиданная благожелательность и кротость кене-геса сбили Шонкы с толку — он ничего не понимал! Чтобы окончательно не запутаться, он сразу выпалил:

— Не для всех людей из рода колдаулы Алакоз — весна! Однако он выбрал меня из всех и послал сюда лазутчиком!

— Случается иногда: лазутчик и правду вроде открыл, и тайной своей поделился, а все равно остается лазутчиком, — вкрадчиво заметил Ерназар-младший. — Чем ты можешь доказать свою искренность?

— Поставь передо мной хлеб, я поклянусь!

— Не-е-ет! Ты ведь голоден сейчас. И чтобы досыта поесть, дашь любую клятву! Клятву верности мне и хивинскому хану!.. Вот тебе моя нога, поцелуй-ка лучше мою ступню!

Глаза у Шонкы чуть не вылезли из орбит. Однако он смирил свой гнев и отвращение. Осторожно приблизив лицо к ноге младшего Ерназара, он поцеловал, будто клюнул носом, его ступню. Это наполнило Ерназара-младшего злорадным торжеством, но длилось его торжество недолго: в дверях он заметил Саипназара. Кене-гее смутился, отослал Шонкы прочь.

«Эге-ге! — промелькнуло в голове Саипназара. — Когда-то этот молокосос по приказу Алакоза отсыпал мне плетей за то, что я сунул для приветствия своему батраку вместо руки ногу… А сегодня вон что он вытворяет! Аи да жук, аи да хитрец, аи да лицемер!» Однако в его замыслы не входило, чтобы Ерназар-младший распознавал его мысли или держал на него обиду.

— Ну и нахал, ну и трус этот Шонкы! Пятки готов лизать, лишь бы искупить все свои провинности! Как тебе, наверно, неприятно это, противно! Вот подлец! — заюлил Саипназар.

— Подлости, увы, не занимать любому человеку!.. Наш век так устроен, что врага легче всего одолеть подлостью. Когда тухлое протухнет еще больше, а в чистое добавить грязи, тогда и жди победы… Люди это поняли, потому-то подлость и процветает. Чистых да честных ныне не больно-то уважают и жалуют. А вот мерзостные и грязные — в почете!..

Спустя час Шонкы снова втолкнули в комнату, где находился Ерназар-младший. На этот раз Шонкы сиял: его накормили-напоили до отвала. Ерназар-младший тоже сиял словно вышедший из-за туч месяц. Он ласково пригласил Шонкы сесть возле него на мягкое одеяло.

— Ерназар, у меня есть мечта — лицезреть великого хана Хивы!

— Ох и плут же ты! И прощелыга же! — расхохотался Ерназар-младший. — Да и живучий ты, двужильный, братец ты мой! — Он не стал скрывать удивления: накануне избит, комарами искусан, только что был голоден как волк, а теперь вот — как с гуся вода. Вон о чем возмечтал — хана хивинского увидеть!

— Э-э-э, братец мой! Человек силен своей силой и слаб своей слабостью! Жить надо! Надо жить! — ответил Шонкы.

— Ну а коли хочешь жить, так пойдем потолкуем! Там, где нас никто не услышит.

Ерназар-младший и Шонкы оказались в саду. Кене-гее огляделся кругом.

— Я как облупленного знаю тебя, проклятущий Шонкы! — проговорил он тихо. — Ты раб своего рода колдаулы! Ты за него готов душу продать дьяволу! Не тешь себя надеждой, что обвел меня вокруг пальца!., Однако убить тебя так, сразу, было бы не по-мусульмански. Но предупреждаю: сегодня ночью мы отправим тебя в ад к дьяволу! Такого лазутчика, как ты, мало застрелить, зарубить или повесить! Я прикажу, чтобы тебя в землю живьем закопали! А теперь я, так уж и быть, разрешаю тебе проститься с твоими близкими, если таковые у тебя в Хиве имеются… В ханском зиндане, кстати, находится Генжемурат-муйтен. Когда будешь с ним прощаться — ты ведь захочешь с ним проститься! — можешь сказать ему, одному ему, истинную цель своего появления в Хиве! Ему доверить можно…

Шонкы похолодел. Он никак не мог уразуметь, чего хочет, чего добивается от него Ерназар-младший. То, что тайная цель у него есть, — это Шонкы чуял всем своим нутром.

— Оглянись вокруг! — продолжал между тем Ерназар-младший. — Видел ли ты или любой другой человек город великолепнее, чем Хива? Если каракалпаки все с себя снимут, продадут все до нитки, если они даже семьи свои заложат — им… никогда не удастся возвести такой город, как этот! Если кто-нибудь будет клясться, уверять меня, что у русских или инглисов — да у кого угодно в мире! — есть такой же город, как Хива, такое же великолепие, блеск, я любому отвечу: «Сказки это, бредни!»- Ерназар-младший говорил вновь:- Если ты желаешь, чтобы душа твоя обрела хоть капельку покоя на том свете, поторопись — простись со священной Хивой — центром всего мира! Это тебе моя милость! А будешь прощаться, прикинь слабым своим умишком: сколько в городе этом домов — тысячи! Сколько в нем людей! Сколько всяких богатств!.. Кто мы, каракалпаки, кто мы такие перед этим могуществом и силой?.. Мы живем в степи — пустой и голой! Где придется, маленькими кучками! Наши предки заслуживают наших проклятий: они только тем и занимались, что хапали, хватали огромные пространства земли. Вот уж поистине — руки загребущие, глаза завидущие! А ни одного, ни единого города не удосужились построить!

— Ох, Ерназар, не бери грех на душу, проклиная предков! Среди них были и святые, и мудрые люди!