Непорядок вещей

Роберт был ниже Эдварда, но года через два, вероятно, догонит его. На лицах многих детей, особенно мальчиков, нередко читается изумление или вопрос, что, впрочем, неудивительно, думал Вексфорд, учитывая, в каком мире они живут. Но в глазах этих мальчиков он видел чувство более сильное, такое нечасто бывает у детей — ошеломление. Особенно, когда оба смотрели на мать.

Роберта он также расспросил о той ночи, но мальчик помнил еще меньше, чем брат. На вопрос «любит ли он Санчию», ответил так, как Вексфорд и предполагал:

— Конечно, я любил ее.

Вексфорд обратил внимание на прошедшее время. А вот Фэй, кажется, нет. Она лишь охнула, когда Роберт сказал:

— Она умерла, да? В школе так говорят.

Вексфорд продолжил:

— Роберт, ты не знаешь подругу матери по имени Джейн? Мисс Джейн Эндрюс?

Вместо мальчика быстро, слишком быстро, ответила Фэй:

— Она мне не подруга.

— Роберт, ответь.

— Кажется, да. Она приходила к нам, правда, очень давно. С тех пор мы ее не видели.

Вексфорд отпустил мальчика. Когда дверь за ним закрылась, Фэй снова заплакала.

— Она мне не подруга, не подруга. Вы не должны были говорить о ней при детях.

— Я понимаю, как вам тяжело, миссис Девениш, но прежде чем я уйду, позвольте спросить у вас еще кое-что.

— Да, пожалуйста, но зря вы. Хотя что уж теперь. — Она вытащила новую салфетку из лежащей на столе упаковки, решительно вытерла глаза и нос и произнесла: — Не буду больше плакать. Что вы еще хотите знать?

— Не столько знать, сколько получить. Помните, когда я попросил фотографию Санчии, вы ответили, что есть только общие семейные снимки. Тогда я отказался, но сейчас, с вашего позволения, я бы хотел их увидеть. Все же лучше, чем ничего.

— С минуты на минуту придет муж.

— Замечательно. Одной вам лучше не оставаться надолго. Но разве это как-то мешает принести фотографии? Оказалось, что в нашем распоряжении всего один нечеткий снимок из «Курьера», к тому же не оригинал, а газетный отпечаток.

— Я видела эту фотографию в газете, — сказала она, словно оправдываясь. — Не представляю, где ее сняли.

— Может быть, все же поищете? — повторил он настойчиво, поскольку знал, что приход Девениша может положить конец всему, чего он успел добиться за этот визит. — Пожалуйста, миссис Девениш.

Она неохотно подчинилась. Беседа проходила в гостиной, и Вексфорд слышал, как Фэй вошла в кабинет мужа, затем поднялась на второй этаж. Он снова спросил себя, почему девочка не умеет или не хочет разговаривать; почему у мальчиков такой встревоженный взгляд; и новый вопрос, на который тоже пока нет ответа, — почему Фэй заплакала, когда он всего лишь спросил старшего паренька, любит ли он сестру. И неужели она так ненавидит Джейн Эндрюс, что слово «подруга» из его уст вызвало столь болезненную реакцию?

Когда Фэй вернулась, он заметил некоторые перемены. Она напудрила лицо, надушилась, подкрасила глаза, губы и переобулась в более изящные туфли. И что-то сделала с прической, отчего та стала выглядеть пышнее.

— Вот, — сказала она. — Боюсь, больше нет.

Всего четыре фотографии, и те семейные, однако разглядеть он их не смог, потому что в замочной скважине повернулся ключ. Фэй Девениш подскочила на месте. Пришел ее муж.

— Можно их взять с собой? — быстро спросил Вексфорд. — Мы их, конечно, вернем.

— Забирайте.

Она прошептала это тихо и быстро, словно шпион, передающий вражескому агенту секретные планы. Встала, быстро разгладила платье, будто хотела стряхнуть усталость, печаль и тревогу.

— Я как раз собирался уходить, — сказал Вексфорд Девенишу, когда тот появился в гостиной.

Он поцеловал жену. Не просто приветственный поцелуй, а страстный, подумал Вексфорд, почувствовав себя неловко, так не целуются при посторонних. Губы Девениша задержались на покорных полуоткрытых устах Фэй, затем он медленно оторвался. И с радушной улыбкой протянул Вексфорду руку, извинившись, к его удивлению, что причиняет полиции столько хлопот. Вексфорд же, как всегда в подобных ситуациях, ответил, что всего лишь делает свою работу. По пути к машине он задумался, показалось ли ему, или же миссис Девениш действительно хотела, чтобы он остался, посидел с ней еще немного. Но все же переоделась к приходу мужа, и, кажется, с удовольствием ответила на его поцелуй.

— Все думаю об их старшем сыне, Эдварде, — сказал Вексфорд Бёрдену, когда они встретились в «Европлэйте». — Оба ничего толком не ответили. Они замкнутые и скрытные, в глазах тревога. Я даже подумал, не бьют ли их.

— Отец? — уточнил Бёрден.

— Можно предположить. Доказательств нет. Хотя, может быть, такие мысли приходят в голову после истории с Томми Смитом. Это даже не мысли, просто впечатление.

— На самом деле, — сказал Бёрден, — тема жестокого обращения с детьми сейчас в моде. Газету нельзя открыть, чтобы не наткнуться на описание очередного жуткого случая. Это все ужасно, но не так уж и распространено. К тому же не представляю Стивена Девениша домашним тираном.