Непорочная куртизанка

В кухне по крайней мере было теплее, хотя и пахло кипятившимся бельем и жареным луком. У плиты в кресле-качалке сидел мужчина в рубашке с кружкой в руках. Положив ноги на железную подставку для дров, он без особого интереса глянул на гостью и проворчал:

— Принеси еще джина, Нэнси.

— Джем говорит, что не даст больше, если не заплатишь три пенса.

Из темного угла материализовалась девочка, постарше той, что открыла дверь. На плече она пристроила ребенка.

— Э... мать, дай девчонке трехпенсовик, — велел Берте мужчина.

— Сам себе найди! — парировала та. — Надоело спину гнуть, чтоб ты наливался джином!

Мужчина вскочил и двинулся на женщину, размахивая кулаками. Та мгновенно попятилась:

— Ладно, ладно. Только на этот раз. И то, чтоб ты не выжрал все, что налито в детские бутылочки. Нэнси, возьми трехпенсовик из кувшина и поскорей возвращайся. Пора дать всему этому отродью джина, иначе они будут вопить весь день.

Девочка отдала ей ребенка, взяла кувшин и исчезла в чулане, откуда дверь, вероятно, вела к «Орлу и голубке».

Берта уселась за кухонный стол, прижимая к себе ребенка.

— Что я могу для тебя сделать? Попала в беду, верно?

Малыш захныкал, она стала его укачивать.

Кларисса, продолжая горбиться, кивнула и слегка отвернула лицо.

— Да, кое-кто сказал, что вы можете помочь. Я не могу оставить ребенка у себя. Кому-то придется о нем позаботиться.

Она снова положила ладонь на подушку.

— Я так и думала, — кивнула Берта.

Хныканье перешло в резкий крик, и женщина, пробормотав ругательство, подошла к шкафу, взяла с полки коричневый пузырек и ложку и снова уселась. Налила прозрачную жидкость в ложку и сунула в рот ребенку. Кларисса ощутила сильный запах джина, и ее окатила волна тошноты. Она слышала о бедных матерях, поивших детей джином, потому что было не на что купить молока. Но этой женщине платили, чтобы она ухаживала за детьми! Господи Боже, неужели и Фрэнсису давали джин?

— И когда роды? — осведомилась женщина, когда ребенок смолк и обмяк.

— Точно не знаю. Примерно пять месяцев... чуть больше или меньше, — всхлипнула Кларисса, надеясь, что в голосе звучат нотки отчаяния, тем более что она и на самом деле испытывала ужас. — Я не могу потерять должность — уж очень хорошо платят. У меня добрая хозяйка, но она выгонит меня, если узнает о ребенке.

— Довольно скоро у тебя брюхо на нос полезет, — деловито заметила Берта. — И как ты его спрячешь?

— Мне это и не нужно. Моя хозяйка на полгода уезжает за границу, а меня отсылает в деревенское поместье, где моя ма служит экономкой. Я рожу там и привезу к тебе. Тогда я смогу хоть изредка его навещать.

Она изобразила жалкую улыбку.

— Все так говорят, — презрительно усмехнулась Берта. — Но с глаз долой — из сердца вон, и ты ничем не лучше, помяни мое слово.

Кларисса неожиданно вспыхнула от гнева, будто и в самом деле собиралась отказаться от собственного ребенка. Пришлось глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться.

— Так вы его возьмете?

— Да места предостаточно. Шесть пенсов в неделю. Сможешь платить? — резко спросила Берта.

Кларисса кивнула:

— Денежки немалые, но у меня есть сбережения. А вот детей ты тоже берешь? Моей подруге некуда девать мальчишку лет десяти. Хороший человек сделал ей предложение, но он не хочет брать ребенка от другого.

— Да, у меня сейчас есть десятилетний парнишка. Правда, от него одни неприятности.

Она встала и уложила бесчувственного малыша в корзинку у огня.

— Ну вот. По крайней мере проспит час другой.

— А где вы держите старших? — продолжала допытываться Кларисса.

— О, мы довольно быстро отдаем их в подмастерья. Как только кому-то требуются проворные парнишка или девчонка, мы тут же предлагаем тех, что у нас имеются. Парнишки чаще всего становятся помощниками трубочистов. Девчонки — судомойками или уборщицами.

— А тот мальчик, который живет у тебя сейчас... тоже пойдет в подмастерья к трубочисту? Моя подруга хочет, чтобы ее парнишка получил хорошее ремесло.

Она льстиво улыбнулась, словно не знала, что подобное ремесло обрекает ребенка на муки при жизни и раннюю смерть, если очень повезет.

Берта пристально посмотрела на нее:

— Не твое дело, мистрис! За мальчишку платят, так что никто не спешит отдавать его в подмастерья. Но если твоя подруга желает своему малому добра, ей лучше прийти самой и поговорить.

— Да, конечно. — Кларисса снова умиротворяюще улыбнулась. — Пойду, пожалуй. Передам ей твои слова. И принесу ребенка, когда родится.

Берта кивнула и небрежно добавила:

— Знаешь, есть способ не дать этому случиться.

— Чему?

— Ребенок может и не появиться на свет. Я сведу тебя с женщиной, которая знает, как это делается. Правда, денежек стоит немалых.

Кларисса неожиданно ощутила сильнейшую привязанность к подушке.

— Я не так богата, мистрис, — пробормотала она и попятилась к двери. — И сама найду дорогу.

Не успела она подойти к двери, как сверху донесся громкий визг, сопровождаемый грохотом падающей мебели.

Берта тяжело поднялась на ноги.

— Чертова ребятня! Вечно дерутся из-за пустяков! Но я их научу слушаться старших!