Непорочная пустота. Соскальзывая в небытие

Взглянув на Аттилу, можно было подумать, что покрывавшая его от волос до ботинок кровь должна хотя бы отчасти быть его собственной. Но, судя по всему, это было не так.

— Хочешь сотворить со мной что-нибудь этакое? — спросил он. — Я не против. Это естественное желание. Просто держи его в узде. — Аттила кивнул в сторону Шона. — Мне не обязательно каждый раз устраивать такой бардак. Если нужно будет тебя усмирить, я могу отрубить пальцы ног. — Он провел лезвием топора по волосам Таннера, испачкал щеку кровью и чем-то похуже. — Сделать так, чтобы ты никогда уже не смог нормально ходить. Десять маленьких кусочков — и это только начало. Но не вынуждай меня, и я не стану этого делать. Выбор за тобой, старший братец.

Взгляд Таннера метнулся к влажной куче, лежавшей в десятке футов от него. Шон не был расчленен, ничего такого. Скорее он был изломан, искромсан, искорежен, весь покрыт рваными ранами, его внутренности и кости выглядывали наружу и торчали в стороны, в которые им торчать было не положено. И Таннер не мог понять, почему это произошло.

Аттила знал, о чем он думает.

— Я говорил, что он мне, пожалуй, нравится. Я не говорил, что он мне нужен.

— А я тебе, значит, нужен.

А ведь действительно, Аттила перехватил топор и ударил его рукоятью, хотя проще и быстрее было бы сделать это лезвием.

— Не знаю. Нужен ли ты мне? — Он, похоже, задумался над этим; взгляд его был открытым, забрызганное кровью лицо — грубым и суровым. — Давай выясним.

Аттила похлопал Таннера по плечу и встал. Дойдя до другого конца комнаты, он снова заговорил, на этот раз в телефон; ситуация с каждой секундой становилась все непонятнее.

«Я сделал то, что считал нужным, — разобрал Таннер. — Разве только чуточку перестарался. Это вопрос степени, а не результата».

Он привык к самым худшим проявлениям стихий — к метели и снегу с дождем, к зимним ветрам, к холоду талой весенней воды в горах, — и ни разу в жизни его не пробирал такой мороз.

С кем бы ни разговаривал Аттила, эта беседа могла продлиться две минуты, а могла и все десять. Таннер утратил чувство времени. Он знал только, что в какой-то момент Аттила снова обратил на него внимание. Он принес еще одну проволочную вешалку, которой стянул лодыжки Таннера, зафиксировав ее с помощью пассатижей, после чего оттащил его в глубину комнаты, задрал его ноги кверху и намотал проволоку на ручку кладовки.

Потом Аттила скрылся. Слушая шум душа, Таннер мог только раскачиваться из стороны в сторону. Ручка оказалась надежной, и как бы он ее ни дергал, это приводило только к тому, что проволока врезалась все глубже в ахиллесово сухожилие.

Аттила вернулся в комнату чистым и обнаженным: на коже блестели капли воды, мокрые волосы прилипли к спине, а с плеча свисало полотенце. Широкие плечи, широкая грудь, широкие бедра и член как у коня. Господи. Он до сих пор сжимал в руке топор, такой же чистый, как и сам Аттила, и протирал металл промасленной тряпкой.

Таннеру потребовалось какое-то время, чтобы сообразить: по крайней мере этим вечером его не убьют.

— Я не понимаю, — сказал он. — Ты мог позволить нам уйти отсюда, и ничего бы не изменилось. Я о тебе ни хрена не знаю. А Шон знал и того меньше. Мы бы разошлись, и на этом бы все закончилось. Тебе не нужно было… — Таннер покачал головой.

— Как насчет обмена? — предложил Аттила. — Вопрос за вопрос. Ты поделишься информацией со мной, а я — с тобой.

Больше разговоров значило меньше боли. Пусть даже он не знал, может ли рассказать что-то такое, что представляло бы ценность для Аттилы.

Аттила уселся на пол, заканчивая вытирать топор. Он сидел в трех футах от Таннера и явно не считал его проблемой. И скорее всего был прав.

— Новый парень Дафны. Что случилось у него дома, пока ты там был? Судя по скорой помощи, защитным костюмам и тачкам федералов, что-то серьезное. Ты, видимо, был свидетелем. Так что случилось?

— Откуда ты вообще… — Таннер не знал, каких вопросов от него ожидать, но если бы ему предложили угадать, он бы ошибся. — Ты что, за ней следил?

— Я надеюсь, это не твой вопрос? Потому что, если на секунду задуматься, он сам на себя ответит. — Аттила, похоже, смилостивился над ним, хотя бы потому, что это дало ему возможность поглумиться. — На спутниковое наблюдение моего бюджета не хватит, но ты поразишься, что можно установить на самое обычное дерево по соседству.

Таннер закрыл глаза. Мелкие пробелы он заполнит позже. Если у него будет это «позже».

— Вал… он распался на части. Буквально. — Он взглянул на Шона. — Как если бы ты занимался вот этим несколько часов — только секунд за тридцать.

Он знал, как невероятно это звучит.

— Детали. Вот где кроется дьявол. Выкладывай их.

Таннер рассказал о произошедшем так кратко, как смог. О случившейся с Валом перемене, о том, что он двигался, словно человек, забывший, как должно работать его тело. О том, как он набросился на телефоны и запихнул один себе в глотку. Как на протяжении нескольких минут после этого он казался впавшим в состояние фуги, а потом развалился на куски.

— И ты видел, как это случилось.

— С такого же расстояния, как сейчас вижу тебя.