Непорочная пустота. Соскальзывая в небытие

У всех них были свои истории. У всех были свои уникальные черты. У всех были свои, отличные от чужих, пути, которые внезапно оборвались по причинам, не понятным ни для кого, кроме лысеющего монстра в конце этих путей.

А еще был Броди Бакстер. У него имелась особенность, делавшая его совершенно не таким, как остальные. Даже его мать была вынуждена это признать и не понимала, как ее объяснить.

Броди Бакстер определенно не был похож на прочих детей.

* * *

Таннера задержали в больнице на ночь для наблюдений и дополнительных анализов, и еще для посещения специалистами, прилетевшими из центров контроля и предотвращения инфекционных заболеваний. Они с беспощадностью детективов убойного отдела расспрашивали его о том получасе, что он провел в компании Вала. Незначительных деталей не существовало.

Таннер не был уверен, обоснованное это впечатление или вызванная усталостью паранойя, когда не смог отмахнуться от ощущения, что они такое уже видели. Не факт, что часто, но видели. И почти так же он был уверен в том, что не добавляет в их базу знаний ничего нового, кроме того, что у жертвы развился аппетит к мобильникам.

К утру, после в основном бессонной ночи, им не оставалось ничего другого, кроме как отпустить его. Анализы все еще были в норме. Показатели жизнедеятельности оставались хорошими, и ни единого аномального симптома так и не проявилось. Врачи не нашли никаких химических или биологических аномалий ни на одежде Вала, ни в доме, ни в районе, где он жил.

И, как понял Таннер, в мешанине останков Вала тоже.

По пути домой Берил высадила Таннера в Брумфилде, чтобы он забрал свой грузовик, и последние несколько миль до Лафейетта он ехал следом за ней, пытаясь не вырубиться за рулем и не погибнуть самым прозаическим образом.

Дома заснуть тоже не удалось. Он завис в том мучительном состоянии, когда от усталости сон не приходит, а мысли в голове мечутся слишком быстро. Укладывая Риза в постельку, Таннер поцеловал его в лоб и прошептал, что ему придется спать за двоих.

Когда они вышли из комнаты сына и тихо прикрыли за собой дверь, Берил выглядела почти так же ужасно, как Таннер себя чувствовал.

— Я из-за тебя лет на десять постарела, ты знаешь это?

Она обняла его, а он обнял ее в ответ, и какое-то время казалось, что они не дают друг другу упасть. От Берил пахло больницей, и Таннер подумал, что от него несет еще хуже. В ближайшем будущем их обоих ожидал долгий горячий душ.

— Нам нужно поговорить, — сказала она.

Наполняли ли его таким страхом еще хоть какие-то три коротких слова? «Я хочу развестись» — этого он никогда не слышал. «С Ризом беда» — ладно, это было на вершине хит-парада. «Брось свою сестру» — этого он ждал уже много лет.

— Дафна влипает в неприятности — и ты спешишь ей на помощь, — продолжила Берил. — Она бросает работу — и ты ходишь по знакомым, чтобы найти ей новую. Она пропадает — и ты отправляешься ее искать. У нее проблемы с очередным мудаком-бойфрендом — и ты идешь вселять в него страх божий. Тебе кажется, что она снова вышла из завязки — и ты проверяешь, трезва ли она.

Правда, чистая правда. Каждый раз это была правда.

— В половине случаев ей помощь вообще не нужна, но ты все равно прибегаешь, потому что не уверен в этом на сто процентов и не полагаешься на то, что она сама обо всем позаботится. Ты приучил ее этого не делать, Таннер, ведь она знает, что ты всегда рядом. Это единственная неизменная вещь в ее жизни.

Они вернулись в гостиную, где Таннер расчистил себе путь сквозь игрушки и рухнул на диван. Он закатал фланелевые рукава и принялся отдирать комочки ваты, налепленные поверх маленьких красных дырочек, из которых врачи забирали образцы крови — а то и плоти — на анализ.

Берил ухватилась за руку Таннера, чтобы остановить его. Он не был осторожен. Могло показаться, что он намеренно причиняет себе боль — если подумать, так оно и было.

— Я понимаю. Ты спасаешь жизни людей. Ты находишь их, когда они заблудились, и эвакуируешь их, когда они ранены. Это твое призвание. Я люблю это в тебе, потому что знаю, что мне никогда не придется беспокоиться о том, будешь ли ты рядом со мной. Я знаю, что, если понадобится, ты придешь ко мне и не позволишь ничему встать у тебя на пути. Кроме нее.

Порой Берил могла умело обращаться с кинжалом.

Таннер невольно вспомнил задачку из курса по этике. «Вы находитесь на тонущем корабле вместе с двумя любимыми людьми. Вы можете спасти лишь одного из них. Кого?» И заносчивый ответ себя девятнадцатилетнего: «А с чего вы взяли, что я не научил их обоих плавать еще несколько лет назад?»

Тогда все казалось таким простым. И невозможно было поверить, что некоторые люди могут отказаться учиться плавать. Или позволить себе забыть, как это делается. Или станут испытывать твою любовь, опускаясь на дно и подсчитывая, сколько времени у тебя ушло, чтобы нырнуть за ними.

Берил снова погладила его по руке и отпустила.