Непорочность

От звонкого металлического звука сердце ее сжалось, Он опять вынул кинжал из ножен. Изумруд, украшавший их, странно, блеснул в тусклом свете настенного рожка. Внезапно Кальдерон угрожающе замахнулся кинжалом, будто хотел разрубить пятно света, отбрасываемое рожком. Клинок яростно зашипел, рассекая воздух.

Мэри Фрэнсис услышала негромкий свист и глухой удар и только тогда сообразила, что он метнул кинжал. У противоположной стены галереи стоял большой деревянный крест, на котором вполне мог разместиться взрослый человек. Однако поперечины его были: соединены не под прямым, а под острым углом – в виде буквы «Х». Кинжал вонзился Точно в центр перекладин, клинок глубоко вошел в древнее дерево.

Мэри Феэнсис показалось, что она слышит крики людей, замученных на этом кресте. Она не сразу заметила, что Кальдерон пересек комнату и высвободил кинжал. Все ее внимание сосредоточилось на другом: она во все глаза смотрела на крест.

– «Крест Святого Эндрю»? – спросила она и разом вспомнила все, что читала о его применении. Крест использовали главным образом для женщин. Пытки носили сексуальный характер, включая дефлорацию, о которой он говорил. Но и мужчины на кресте подвергались не менее страшным мукам.

– Ты знаешь про этот крест? – Золотистые за витки упали ему на лоб, придавая странно-беззаботный вид. Даже мальчишеский.

«Вид обездоленного ребенка», – подумала она, глядя как быстрым движением он откинул волосы со лба.

– Этот крест стали применять в расцвет инквизиции, – продолжал он, не замечая ее пронзительного взгляда, – чтобы вынудить ведьм и еретиков сознаться в грехах и молить о быстрой, милосердной смерти. Говорят, при его помощи совершались самые изощренные пытки.

«Чем и объясняется его притягательность для тебя», – подумала Мэри Фрэнсис.

– Почему бы не привязать меня к столбу и не сжечь? Это было бы намного проще. Разве нет?

– Разумеется, только для этого не требуется ни капли воображения.

Он опять скользнул по ней горящим взглядом. Мэри Фрэнсис подумала: если он будет так смотреть, привязывать к столбу ее не понадобится – произойдет самовозгорание.

Следующая догадка встревожила ее еще больше. Этот человек с опасной легкостью проник в такие глубины ее души, куда она никого никогда не допускала. От одного его взгляда сердце начинало бешено колотиться в груди. Разумеется, адреналин. Но проще всего было бы объяснить это страхом. Если бы она не подозревала его в смерти сестры, если бы они встретились при иных обстоятельствах, она бы увлеклась им без памяти.

ЭTO было ясно как божий день. Непонятно было другое: почему? Монахини учили ее, что нет ничего более соблазнительного, неотразимого, чем зло во всех его ипостасях, но неужели…

«Колыбель Люцифера» тихонько скрипнула покачиваясь на цепях.

– Не сомневаюсь, вашему воображению здесь есть где разгуляться; – пробормотала Мэри Фрэнсис, отвечая на его слова.

Если он и уловил горечь в ее словах, то ничем не выдал этого. Она ожидала резких слов, предостерегающего взгляда, но вместо этого он вернулся на прежнее место, беззвучно вставил клинок в ножны и убрал кинжал в витрину.

«Лекция окончена?» – подумала девушка.

Повернувшись к ней спиной, Кальдерон затворил стеклянную дверь и запер замок. При этом он даже не пытался скрыть от нее, что хранит ключ в потайном ящичке шкафа. Мэри Фрэнсис прикинула, успеет ли она добежать до него и вытащить ключ, пока Кальдерон будет чем-то отвлечен, но когда он повернулся, она опять увидела у него в руке кинжал.

Он поднял его к свету, разглядывая лезвие клинка так, будто рассматривал вино в бокале.

– Я не говорил тебе, что он такой острый, что человек может умереть от потери крови прежде, чем поймет, что ему отрезали яйца?

«Рисуется, он просто рисуется!» – подумала она.

Он бросил на лезвие какую-то тонкую ткань. Рассеченные острым лезвием, куски ткани плавно опустились на пол.

– «Телохранитель», – негромко сказала она, имея в виду фильм с Кевином Костнером и Уитни Хьюстон, который недавно видела по телевизору. Звезды кино принялись целоваться сразу после трюка Костнера со шпагой. То была прелюдия страсти.

Глаза Кальдерона блеснули, подобно солнечному лучу на льдинке.

– Что вы делаете? – тихо вырвалось у нее. Однако необходимости спрашивать не было. Он приближался к ней, держа кинжал так, словно собирался перерезать ей горло.

– Судя по всему, показательные выступления тебя не убедили.

– Убедили, уверяю вас! – Она уперлась спиной в «Большое колесо» и с трудом высвободилась из его спиц. Девушка едва не потеряла равновесие, вскинув связанные руки кверху. Слава Богу, она не наступила на стальные шипы, утыкавшие пол у подножия колеса. Она оглянулась и поняла, что он пытается загнать ее в угол. Отступать больше некуда, а он неумолимо приближался.

– Придется убедить тебя, – угрожающе проговорил он.