Непоследние времена

– Это уже мой пятый срок. – Анатолий не употребляет более свойственного обстановке слова «ходка». – Первый я получил еще в четырнадцать лет. За избиение одноклассника мне дали четыре года. Пока сидел, добавили еще два – тоже за драку, но уже в тюрьме. Освободился в двадцать лет и через полтора месяца снова сел на год – за нарушение надзорного режима. Побыл на воле два месяца, снова драка – снова тюрьма, три с половиной года. Отсидел от звонка до звонка, погулял немного и снова отправился хлебать баланду. На этот раз получил пять с половиной лет – за то, что съездил по уху начальнику уголовного розыска центрального района города Душанбе.

– Да, биография благородная, но какая-то бестолковая. Ладно бы хоть украли что-нибудь, а то четыре срока – и все бесплатно.

– Это все гордыня, – вздыхает Тошев. – Нет чтобы стерпеть или хотя бы просто съязвить – я сразу лез драться. Мне и сейчас иногда хочется кого-нибудь очень сильно ударить. Особенно когда соседи по бараку начинают язвить насчет моей веры. Но теперь я поступаю по-другому. Я начинаю про себя молиться за своих обидчиков, и через пару минут всю злость как рукой снимает.

Когда Анатолий достиг возраста Христа, он стал весьма авторитетной личностью в определенных кругах. Удар по уху начальника угрозыска в совокупности с внушительным уголовным стажем сделали свое дело. Во время четвертого срока он уже ни в чем не имел нужды, а в высших уголовных сферах стоял вопрос о его «коронации». Но стать титулованным вором в законе Тошеву помешала любовь. Пока еще любовь не к Богу, а к женщине.

– На четвертом сроке один осужденный показал мне фотографию своей сестры, – рассказывает Анатолий. – И я заочно влюбился. Ее звали Татьяна. Мы начали переписываться, потом она стала ездить ко мне на свиданки. Еще до того, как я освободился, она забеременела и родила сына. Назвала его Анатолием в честь меня. А когда срок закончился, мы поженились.

Это был 1984 год. Тошев решил завязать. Впервые в жизни он целый год, потом еще год и еще жил свободным человеком. Анатолий стал работать специалистом по художественной лепке – этим мастерством он овладел на зоне. Делал лепные алебастровые потолки и стены в театрах, учреждениях, домах состоятельных людей. Зарабатывал очень хорошо: уже через год смог купить трехкомнатную квартиру. Жизнь рисовала радужные перспективы. Но, как гласит одна испанская поговорка, если хочешь рассмешить Бога, расскажи Ему о своих планах. В Таджикистане началась гражданская война.

«Ни росинки случайного»

Каждый день Тошев в утренних молитвах поминает душу убиенного раба Божьего Анатолия. Это его сын. В 1992-м на улице в Душанбе в него попала шальная пуля. А Тошева-старшего исламские фундаменталисты поставили перед нечеловеческим выбором.

– Или, говорят, разводись с русской женой, или вот тебе 24 часа на сборы. – Анатолий жмурится и закрывает ладонью глаза, как будто ему снова приходится выбирать. – Ну как я мог бросить Татьяну? Тем более после того, что случилось с нашим сыном. Пришлось спасаться бегством. Взяли только самое необходимое, бросили квартиру и уехали.

Сначала – в Белоруссию. В Гродненской области у матери Анатолия жили родственники – остановились у них. Жить и работать приходилось на положении нелегала: одна зарплата уходила на жизнь, вторая – на штрафы и взятки. Год промучились и уехали в Россию, в Калужскую область, райцентр Износки. Нашли работу скотниками на ферме, но спокойной новую жизнь назвать было нельзя.

– Местные жители – это, конечно, не таджики-исламисты, но уж больно охочи они до магарыча, – вздыхает Тошев. – Раз проставился, два про-ставился, три проставился. А они требуют еще и еще. Когда я понял, что это никогда не кончится, дал им от ворот поворот. И тут же стал врагом. Начались проблемы на работе. Однажды дело дошло до драки: пришлось биться одному с четырьмя здоровыми лбами. Досталось и мне, и им. Возбудили уголовное дело, семь с половиной месяцев отсидел в СИЗО, но потом дело закрыли за недоказанностью.

После освобождения Анатолий с Татьяной по направлению миграционной службы снова оказались в Калужской области. На этот раз их устроили охранять дачный поселок. Прожили кое-как еще два с половиной года. Но после дефолта 1998 года дачники больше не могли содержать охрану, и Тошевы снова оказались под открытым небом. Накануне зимы.

– В поисках работы мы стали просто кочевать. Татьяна сносила все эти мытарства терпеливо и безропотно, даже после того как отморозила себе руку. Однажды в электричке старушки подсказали нам, что мы можем перезимовать в Оптиной пустыни. Доехали до Сухиничей, а оттуда 64 километра шли пешком – ни одна попутка не остановилась. Когда приехали, я поселил жену в бесплатную гостиницу, а сам пошел на службу. Там как раз была всенощная – накануне какого-то большого праздника. В эту ночь со мной что-то произошло. Я молился до самого утра. Я не мог остановиться.