Непослушание (ЛП)

Я услышала его мимолетную паузу и задалась вопросом, не собирался ли он сказать «как только наша связь будет разорвана». Мысль о том, что я никогда больше не увижу его, наполнила меня быстротечным чувством неправильности. Я неловко заёрзала на стуле. Это просто связь.

— А ты? — спросил он.

— Что я?

— Ты часто видишь свою семью?

— У меня нет семьи, — ответила я. На его вопрошающий взгляд, я добавила: — Я сирота.

Он откинулся на спинку стула, нахмурившись.

— И тебе не проводили тест ДНК, чтобы выяснить кто твой родитель?

— Проводили, но я не захотела встречаться с ним.

У нас была центральная база ДНК, которая содержала записи по всем Мохири, живущим со времён начала тестирования тридцать лет назад. С тех пор в базу вносились ДНК всех новорождённых, вместе с ДНК сирот, когда их обнаруживали. База была создана скорее для идентификации убитого воина, если в этом была необходимость, но она также использовалась для выяснения из каких семей-Мохири были родом сироты.

У меня взяли анализ через неделю после моего обнаружения, но я решила не встречаться со своим отцом. Я знала его имя, и что он из Австрии, и в период, когда он посещал США, он встретил мою мать. Я также знала, что он никогда не узнавал как у неё дела, чтобы понять, что их мимолётная интрижка привела к появлению ребёнка. Если бы он хотя бы раз поинтересовался, я бы не провела первые десять лет своей жизни в страже и одиночестве.

Хамид задумчиво всматривался в меня.

— Что за люди растили тебя до того, как тебя нашли?

Я пожала плечами.

— Я так и не сблизилась с ними.

Его взгляд потемнел.

— Они пренебрегали тобой?

— Конечно же, нет, — я была потрясена его вопросом. Детей-Мохири охраняли и лелеяли, и к сиротам относились с такой же заботой. — Они были хорошими людьми, и дело не в отсутствии стараний с их стороны. Но после десяти лет будучи брошенной и постоянно притеснённой взрослыми, я уже была не особо доверчивой, когда меня привезли сюда.

Не знаю, зачем я рассказывала ему всё это. Я редко с кем говорила об этом периоде моей жизни. Я даже думать о нём не хотела.

Он удивился.

— Ты прожила среди людей до десяти лет?

К такой реакции я уже привыкла. Дети-Мохири начинали заявлять о себе уже в раннем возрасте, обычно в три-четыре года. Без родителей или попечителя, которые должны были научить ребёнка контролировать своего Мори, демон становился сильнее и более доминантным до тех пор, пока ребёнок не становился психически нестабильным. Редко встречались сироты старше шести лет, которые не страдали какими-либо психологическими проблемами. А в десять лет я оказалась самой взрослой сиротой, которую когда-либо отыскивали. До Сары. Но она относилась к своей собственной уникальной категории.

Я широко улыбнулась.

— Я ваша классическая сверхуспевающая ученица.

— И одна из моих самых любимых стажёров, — сказал Тристан, появление которого я даже не заметила. Он улыбнулся мне, а потом посмотрел на Хамида: — Я подошёл сказать, что мы перенесли сегодняшние переговоры с девяти на восемь часов.

Хамид мельком взглянул на меня и снова посмотрел на Тристана.

— Насчёт этого. К разговору присоединится Джордан.

— Джордан хочет поговорить с Советом?

Тристан одарил меня скептическим взглядом.

Я скривила лицо.

— Ну, уж нет, она не хочет.

— Я хочу сказать, что она вынуждена будет сопровождать меня.

Хамид рассказал Тристану о заклинании, которое обернулось против нас.

Тристан озабоченно нахмурился.

— Я поговорю с Шарлоттой. Им дано было разрешение поговорить с вами и провести тесты, а не вредить вам.

— В этом нет надобности. Такого больше не произойдёт, — в голосе Хамида послышалась твёрдость, которой минуты назад не было, но его взгляд никак не отражал жёсткий тон, когда он встретился со мной глазами. — Прости, но мне придётся пойти на этот разговор. Звонок не должен будет занять больше часа.

Я кивнула.

— Не надо извиняться. Но если ты хочешь сделать мне приятное, ты можешь разрешить мне ударить Бастиана снова.

Тристан рассмеялся.

— Никогда не вступай в драку с ведьмаком, Джордан.

Хамид послал мне самодовольный взгляд, и я подавила в себе детский порыв показать ему язык. Только потому, что мы объявили это временное перемирие, пока связаны вместе, не означало, что кто-либо из нас собирается менять свои решения.

Мы сопроводили Тристана в его кабинет, где я попыталась занять себя капанием в интернете по телефону, пока Хамид и Тристан заняты с конференц-звонком. Я бы не стала возражать, будь звонок интересным, но они девяносто минут планировали куда какая исследовательская группа Совета отправится далее. Я уже почти уснула в кресле ко времени, как звонок, наконец, был завершён.

Было только десять часов вечера, когда мы покинули офис Тристана, но моё тело изнывало так, словно я не спала несколько дней. Многочасовые испытания магией оказали на меня такой эффект.

— День был долгим, — сказал Хамид, заметив, как я пытаюсь подавить очередной зевок. — Мы должны попытаться немного поспать.

— Ладно.